"Валерий Демин. Андрей Белый " - читать интересную книгу автора

чувственному восприятию, но только подвижникам и только в минуты наивысшего
вдохновения (экстаза). София, как она представлялась русским философам и
поэтам (а до них - христианским мистикам), - типичное ноосферное явление со
всеми вытекающими отсюда следствиями. Сам Соловьев трижды пережил явление
вселенского символа Любви в образе премудрой Софии и описал эту встречу в
автобиографической поэме "Три свидания" - евангелии русского символизма.
Соловьев считал себя выразителем народного благоговения пред святой
Софией. Он искал в Софии "последнего единства Космоса и последнего
оправдания его, в ней - тайна вселенскости, долженствующая завершиться
тайной Богочеловечества". Постичь вселенскую сущность и природу Софии
человеку непосредственно удается в моменты мистического экстаза,
поэтического вдохновения или философского всеведения, а также в окружении
иконописного мира православных храмов. В этом Богочеловеческом мире София
Премудрость не может не занимать центрального места. Вместе с бесчисленными
образами Божественного мира она со всех сторон смотрит на человека мириадами
человеческих же очей. София всегда считалась покровительницей России,
лучезарным духом возрожденного человечества и небесно-космической сущностью,
что отразилось в архитектуре храмов, ей посвященных, в иконописи и живописи,
устном и письменном слове, гармонии семейного и государственного общежития,
в тверди веры и религиозных традициях.
Философия Владимира Соловьева явилась для Андрея Белого, как верно
подметил Николай Бердяев, "окном, из которого дул ветер грядущего". Потому и
Космос Андрея Белого - это прежде всего Софийный Космос, а процесс его
постижения он называл теургическим (от греч. teurgia - божественное
чудо).[3] "...София-Премудрость зажигает нам звездные светочи из-за мрака: в
этом звездном венце приближается Она к нам". Сказанное - главное,
остальное - производное. Софийно-космический настрой определял все
творчество Белого - как прозу, так и поэзию:

Я - сын эфира, Человек, -
Свиваю со стези надмирной
Своей порфирою эфирной
За миром мир, за веком век.
"...·

Поэтому философия Андрея Белого - это прежде всего космософия!
"Человек - ведь в нем же есть нечто космическое!" - говорил он и еще
повторял: "Excelsior!" - "Все выше!" В начале 1900-х годов Белый даже
написал о себе целую поэму (две тысячи стихов) под названием "Дитя-Солнце",
впоследствии уничтоженную. Русские космисты не просто считали себя частицей
бесконечного Универсума - они саму Вселенную считали частью себя и
настаивали на своей сопричастности ко всему, что происходит в мире реальных
вещей и духовных феноменов. "Воспоминание о космическом знании выводит нас
из нас... "...·" - писал Андрей Белый. Данный тезис он переосмысливает в
рамках извечной философской проблемы единства Макрокосма и Микрокосма:
"Появление Макрокосма в развеянном микрокосмическом мире есть знак; "...·
Макрокосм, к нам спустившийся, не обычная эмпирия. Он есть эмпирей, или
страна существа, обитающего под коростой понятийной мысли, где нет ни
материи, ни мысли, ни мира в ветшающем смысле. "... · Макрокосм проступает
во всем; передвигаются всюду пороги сознания к истокам познаний, где древним