"Картун Дерек. Падение Иерусалима" - читать интересную книгу автора

Иными словами, это был принцип домино: нанесешь удар по американскому
империализму здесь - ослабишь его там. Сокруши союзника Америки Израиль - и
пострадает ее же союзник Турция. Бомба, разорвавшаяся в Лондондерри,
отзовется будто эхо, взрывом гранаты, брошенной в машину израильского посла
в Бонне. Это логично. Этот был соблазн, который заключен в универсальной и
все на своем пути унифицирующей системе.
Ее нисколько не устрашил сдвиг в стратегии палестинского движения,
происшедший в начале восьмидесятых - от международного террора к
политическим акциям. "Вооруженные стычки шестидесятых и семидесятых годов, -
объяснил ей профессор, - сослужили свою службу. Но в основном это были
проявления незрелого еще движения - спорадические, плохо скоординированные,
во многом зависевшие от личных свойств лидеров, среди которых встречались и
психопатические личности. Убийства на Олимпийских играх в Мюнхене, в
Лондоне, в афинском аэропорту, убийство Васфи Телла в холле отеля Шератон в
Каире, то есть все то, с чего тогда началось, - ни один из этих подвигов не
может сегодня служить образцом. Мученики, попавшие в лапы врагов, - Абу
Юсеф, Камель Адван, братья Саламех и многие другие, - их образы могут еще
вдохновлять на подвиги молодых коммандос. Но сами-то эти коммандос,
действующие в Европе и на Среднем Востоке, уже стали чистым анахронизмом, о
чем они сами, правда, не догадываются. Израиль не уничтожишь, бросая гранаты
в его послов, толку от этого ровно столько же, сколько от всей этой болтовни
в ООН". Ханиф говорил все это ей - и только ей, потому что ощущал в ней
родственную душу, умеющую ненавидеть и безоговорочно смелую. И еще потому,
что намеревался сделать ее своей избранницей, самым близким своим
помощником. Об этом он говорил во время встреч в бейрутских кафе, куда часто
приглашал ее по вечерам, и она, зачарованная мягким, гипнотическим,
повелительным голосом, все больше проникалась его апокалипсическим видением
истории и одновременно все больше подчинялась ему.
"Но что же тогда? - однажды отважилась она спросить. - Если
политические акции не служат делу и если силой оружия нельзя вернуть
Палестине ее земли, то что же тогда? И что представляет собой их группа
"Шатила" - может, это просто такая загадка?" "Нет, это не так, - ответил
профессор. - Вот придет время, когда она, Расмия, покажет, на что способна и
он сможет доверять ей полностью, - тогда он объяснит, каким образом "Шатила"
победит там, где потерпели поражение Организация освобождения Палестины и
группа "Черный сентябрь". Расмия должна ему верить, сказал он. Вооруженные
нападения должны продолжаться: если молодым сподвижникам не позволять время
от времени стрелять, они покинут группу. Но настоящая цель "Шатилы" совсем
другая.
Сейчас она сидела за старым письменным столом и печатала на машинке -
комната, когда-то бывшая спальней, переоборудована в кабинет: серые
металлические шкафы с выдвижными ящиками для картотек, на полу - стопки книг
и брошюр, в углу на маленьком столике старая копировальная машина. У стены,
украшенной плакатами, изображающими славных арабских парней, а также гадких
израильтян в объятиях дяди Сэма и Джона Буля, красовался темно-зеленого
цвета металлический сейф. Возле другой стены, напротив двери, стоял
нераспакованный деревянный ящик с чехословацким ярлыком.
- Мы едем вместе - ты и я, - сообщил Эссат.
- Знаю. Как раз готовлю деньги и паспорта.
- Хозяин, значит, тебе уже сказал?