"Лен Дейтон. Только когда я смеюсь" - читать интересную книгу автора

Непривычно было думать о полковнике Мейсоне как об отце Лиз. Интересно,
что бы он подумал о нас сегодня.
Что бы любой из наших отцов подумал о нас? Жаль, что моего отца нет в
живых. Когда он умер, я был ребенком, и нам так и не довелось стать
друзьями. Он был мудрым человеком, это признавали все, и все обращались к
нему за советом. Если бы только он мог посоветовать мне что-нибудь! Он был
замкнутым человеком, и никто не знал, насколько он болен, пока не было уже
поздно, никто - даже моя мать. Помню, как я злился, что он нес меня на руках
домой за день до своей смерти. Бедный мой отец.
Мне нравились Боб и Лиз, но с ними не поговоришь. Если бы только мне
было с кем поговорить! Иногда, честно говоря, я чувствовал себя более уютно
в домах и офисах людей, которых я обманывал, чем в клубах, барах,
ресторанах, международных отелях, где мы тратили наши незаконно
приобретенные деньги. Это была просто ошибка судьбы, что я действительно не
стал президентом "Амальгамированных минералов" или другого подобного
концерна во всемирной коммерческой системе. А может, и нет. Наверное, я
просто обманываю себя, ведь я так ловко дурачу других. Наверное, я просто
преступник, каким меня однажды назвала мать. "Ты водитель, скрывшийся с
места аварии", - так она сказала мне, потому что я врываюсь в жизни других
людей, причиняю им горе и боль. Мать намекала на мой развод и махинацию во
Франкфурте в 1946 году. И хотя в обоих случаях я вышел практически сухим из
воды, слова матери оказались достаточно пророческими. Я был ее
разочарованием. После моей головокружительной армейской карьеры для меня не
было ничего невозможного, чего бы я не пожелал.
Карл Постер, высокий сухопарый простак. У меня было чувство, что в
конце встречи уверенность его пошатнулась. Когда, покидая офис, я бросил
взгляд через порог на его лице читалось сомнение. Я даже начал опасаться,
что он увяжется за мной. Ну что нам за это может быть? Трудно сказать, но
если городские власти наймут действительно ушлого адвоката, то наберется
десяток или даже больше обвинений. Использование здания в качестве места для
мошеннических операций - это тоже, наверное, правонарушение, затем наш
подставной чек - это подделка. Не могу представить себе десять лет тюрьмы. Я
никогда не переживу этого, ваша честь. Ну ладно, говорит судья, сколько
сможете. Очень смешно - десять лет, а может, пятнадцать. Я часто думал об
этом. Центральное отопление, водопровод, питание лучше, но больше насилия.
Больше шансов стать жертвой других заключенных. И все же я выжил на войне.
Черт возьми, я не просто выжил, я сделал на ней карьеру. Именно поэтому для
меня битва так и не заканчивается. Это моя война, а Лиз и Боб - моя армия.
Не ахти какая армия, но командующему приходится приноравливаться к своим
ресурсам. Территории, люди, орудия, навыки и внезапность. Ну вот, я сам
начал разговаривать с собой как с дурачком. Да, это была война, но мне
хотелось подписать сепаратный мир. Я провел все сражения, какие мог. Десять
лет тюрьмы - такую рану мне ни за что не вынести. Каждый раз мне кажется,
что я совершаю все больше и больше ошибок. Я исправляю их, но все же это
ошибки.
Раньше я не допускал ошибок. Хорошо, что Лиз задержала их в вестибюле,
но я должен был обеспечить, чтобы эта чертова машина пришла к указанному
времени. Заикание Боба. Почему я не продумал его раньше? Я должен был
предвидеть, что Боб захочет поиграть. Никогда в жизни не слышал более
неестественного заикания. Вот дурак. Ладно, это дело надо прекратить.