"Чарльз Диккенс. Рецепты доктора Мериголда" - читать интересную книгу автора

римлянина - и все впустую!
Звали его хозяина Мим, грубый был человек и немножко мне знакомый. На
эту ярмарку я отправился как частное лицо, а фургон оставил за городом; пока
шло представление, я стал обходить балаган сзади и, наконец, увидел бедняжку
глухонемую - дремлет себе, прижавшись к грязному колесу повозки. Сперва мне
показалось, что она сбежала из зверинца, но потом, когда я хорошенько ее
разглядел, то подумал, что, если бы о ней заботились побольше, да били
поменьше, была бы она очень похожа на мою дочурку. И лет ей было столько,
сколько исполнилось бы Софи, если бы в тот злосчастный вечер ее головка не
упала мне на плечо.
Ну, долго тут рассказывать нечего: я поговорил по душам с Мимом, пока
тот бил в гонг перед балаганом, зазывая на Пиклсона свежую публику, и вот
что ему предложил: "Для вас она обуза, что вы за нее просите?" Мим был
ужасный ругатель. Если пропустить ту часть его ответа, которая была длиннее
всего, то сказал он мне вот что:
- Пару подтяжек.
- Вот послушайте, что я вам предложу, - говорю я. - Сбегаю-ка я к
фургону за полдюжиной отличнейших нодтяжек, а потом заберу ее с собой.
А Мим отвечает (опять с добавлением):
- Поверю только, когда своими глазами увижу товар, и не раньше.
Я побежал со всех ног, пока он не передумал, и сделка состоялась, а у
Пиклсона до того на душе полегчало, что он как змея выполз из своей
маленькой дверцы и на прощанье спел нам шепотом "Знобки-ознобки" между
колесами.
Тот день, когда я поселил Софи в фургоне, был счастливым для нас обоих.
Я ее сразу назвал Софи, чтобы она навсегда стала для меня, как моя дочка.
Когда она сообразила, что от меня ей будет только добро и ласка, мы с божьей
помощью скоро научились понимать друг друга. И до чего же она меня полюбила!
Нет, вы не знаете, что это значит, если кто-нибудь так вас полюбит - разве
что и вас тоска да одиночество одолевали, как меня в те дни, в которых я уже
говорил.
Ну и смеялись бы вы - а может, как раз наоборот, это уже зависит от
вашего характера, - если бы видели, как я обучал Софи грамоте. Сперва мне в
этом помогали - вот ни за что не догадаетесь - придорожные столбы. У меня в
коробке была азбука - каждая буква на отдельной костяной пластинке, - и вот,
скажем, едем мы в Виндзор: я даю ей эти буквы в нужном порядке, а потом на
каждом столбе показываю ей те же буквы в том же самом порядке, а потом - на
королевский дворец. В другой раз я даю ей фургон и пишу это слово мелом на
нашем фургоне. Потом даю ей Доктор Мериголд и прицепляю такую же надпись на
свою жилетку. Прохожие пялили на нас глаза и смеялись, но мне было все равно
- лишь бы она поняла, в чем тут дело. И она поняла - правда, немало
потребовалось трудов и терпения, - а уж тогда все пошло как по маслу, можете
мне поверить! Сперва она иной раз считала, что я фургон, а фургон -
королевский дворец, но это скоро прошло.
Потом мы придумали свои собственные знаки, и было их несколько сотен.
Бывало, сидит она, глядя на меня, и соображает, как поговорить со мной про
что-нибудь новое, как спросить меня о том, чего она не понимает - и в эти
минуты она становилась (или мне только казалось - да не все ли равно?) так
похожа на мою родную дочку, только подросшую, что я порой всерьез думал, не
она ли это сама старается рассказать мне о небесах и обо всем, что ей