"Чарльз Диккенс. Рассказы и очерки (1850-1859)" - читать интересную книгу автора

- Конечно, нет, сэр, - тем же извиняющимся тоном. - Не умрешь.
- Чего бы вы хотели?
- Нам дают очень мало хлеба, сэр. Ужасно мало хлеба.
Надзирательница, которая уже стоит рядом со спрашивающим, потирая руки,
вставляет: "И правда, что маловато, сэр. Им положено шесть унций в день; а
когда позавтракают, много ли там останется на вечер?"
Еще один старик, который до того был невидим, поднимается с постели,
как из могилы, и смотрит на нас.
- А чай вам дают по вечерам? - Вопрос обращен к старику с правильной
речью.
- Да, сэр, по вечерам нам дают чай.
- И вы приберегаете, сколько можно, хлеба от завтрака, чтобы съесть его
с чаем?
- Да, сэр, - если можно приберечь хоть сколько-нибудь.
- Так вы, значит, хотели бы больше хлеба к чаю?
- Да, сэр. - Лицо у него при этом очень встревоженное.
Тот, кто спрашивал, по доброте сердечной немного смущен и меняет тему
разговора.
- А что сталось с тем стариком, который раньше лежал на той постели в
углу?
Надзирательница не может вспомнить, о каком старике идет речь. Тут
перебывало столько стариков! Старик с правильной речью задумывается.
Призрачный старик, который воскрес в своей постели, говорит: "Билли
Стивенс". Другой старик, который до тех пор сидел, ссутулившись, над самым
очагом, пискливо выговаривает:
- Чарли Уолтерс.
Это вызывает какое-то слабое подобие интереса. Вероятно, Чарли Уолтерс
был занимательным собеседником.
- Он умер, - говорит пискливый старик.
Пискливого старика поспешно оттесняет еще один с прищуренным глазом,
который говорит:
- Да! Чарли Уолтере умер на этой постели и... и...
- Билли Стивенс, - упорствует призрачный старик.
- Нет, нет! И Джонни Роджерс умер на этой постели, и... и... оба они
умерли, а Сэмюел Бойер... - это ему кажется чрезвычайным событием, - тот
ушел!
После этого он умолкает, и все старики, утомленные беседой, тоже
умолкают, а призрачный старик возвращается в свою могилу и уносит с собой
тень Билли Стивенса.
Когда мы направляемся к двери, еще один старик, которого мы раньше не
видели, охрипший старик в фланелевом балахоне, вдруг оказывается перед нами,
точно вырос из-под земли.
- Прошу прощения, сэр, дозвольте сказать слово.
- Да, что такое?
- Я стал поправляться, сэр. А чтобы совсем было хорошо, - он показывает
рукой на свое горло, - мне бы немного свежего воздуха, сэр. Это мне всегда
шло па пользу, сэр. Уж очень редко нас выпускают, пока-то дождешься очереди!
Вот если бы джентльмены, в будущую пятницу, дали мне разрешение на прогулку,
- хоть иногда, сэр, хоть на часок...
Кто, окинув взглядом эти гнетущие картины страдания и немощи, мог