"Чарльз Диккенс. Рассказы и очерки (1850-1859)" - читать интересную книгу автора

устраиваться на стороне, но я денька два то и дело захаживал в буфет, и
письмо все лежало за зеркалом. Наконец надумал: напишу-ка я сам письмо
мистеру Пиджону и посмотрю, что из этого выйдет. Написал, сдал на почту, но
только я нарочно поставил на адресе вместо "мистеру Томасу Пиджону" -
"мистеру Джону Пиджону", посмотрим, думаю, что из этого выйдет. На другое
утро (очень дождливое!), вижу, идет по улице почтальон, и я мигом в буфет -
пока почтальон еще не дошел до "Щита Варвика". Входит и он с моим письмом.
- Стоит у вас мистер Джон Пиджон?
- Нет... А впрочем, подождите, - говорит девушка и достает из-за
зеркала письмо. - Нет, - говорит она, - это Томасу, и он тоже у нас не
стоит. Не окажете ли вы мне любезность снести это на почту, на улице так
мокро!
Почтальон сказал "можно!", она вложила письмо в другой конверт,
надписала, подала. Он сунул письмо в шляпу и пошел.
Я без труда разглядел новый адрес. На конверте значилось "мистеру
Томасу Пиджону, Почтовая контора, Р..., Нортгемптоншир, до востребования". Я
немедленно двинулся в Р...; сказал там на почте то же, что и в Б...; и опять
пришлось мне ждать три дня, пока кто-то явился. Наконец приезжает другой
парень верхом на лошади.
- Нет ли писем для мистера Томаса Пиджона?
- А вы откуда?
- Из Новой гостиницы, близ Р..." Письмо подают, а тот в галоп и
ускакал. Я порасспросил насчет Новой гостиницы под Р..., и, когда мне
сказали, что это уединенное строение, что-то вроде заезжего двора, и стоит
оно милях в двух от станции, я подумал: "Поеду и погляжу". Все оказалось,
как мне описывали, и я зашел поразведать, что и как. Хозяйка сидела в
распивочной, и я попробовал завязать с ней разговор; спрашиваю, как идут
дела, заговариваю о погоде, сыро, мол, и все такое, когда в открытую дверь я
увидел в соседнем помещении - то ли гостиная, то ли кухня, - сидят у огня
трое мужчин; и один из них, если судить по данному мне описанию, сам
Томпсон-Улюлю!
Я вхожу, подсаживаюсь к ним, стараюсь завести приятный разговор, но они
оробели... приумолкли... косятся на меня, переглядываются уж как угодно,
только не любезно. Примерился я к ним, и убедившись, что они все трое
крепкие ребята, каждый крупнее меня, да приняв еще в соображенье, что вид у
них неласковый... что дом стоит на отлете... до железной дороги - две
мили... что надвигается ночь, - я решил, что не худо мне будет глотнуть для
храбрости грогу. Итак, я заказал себе стаканчик - и пока я сидел у огня и
попивал, Томпсон встал и вышел.
Тут еще та была трудность, что я не мог сказать наверняка, впрямь ли
это Томпсон, потому что я его до тех пор в глаза не видал; и нужно мне было
вполне удостовериться, что это он и есть. Так или иначе, а ничего теперь не
оставалось, как последовать за ним и брать быка за рога. Я настиг его во
дворе, где он разговаривал с хозяйкой. Впоследствии выяснилось, что его
разыскивал за что-то еще полицейский офицер из Нортгемптона и, зная, что тот
офицер (как и я) рябой, он и принял меня за него. Как я уже сказал, он,
когда я подошел, стоял во дворе и разговаривал с хозяйкой. Я положил ему
руку на плечо - вот так - и сказал:
- Томпсон-Улюлю, бросьте! Я вас знаю. Я сыщик из Лондона, и я беру вас
под стражу за уголовное дело!