"Чарльз Диккенс. Рассказы и очерки (1850-1859)" - читать интересную книгу автора

был задержан (как выяснилось впоследствии, без соблюдения должных
формальностей) Обществом борьбы с нищенством, и меня вызвали в полицию, где
я дал свои показания. Судья был восхищен его высокой образованностью, умилен
прекрасным слогом его писем, сокрушался, что видит здесь перед собой
человека таких высоких совершенств, расхвалил его сочинительский дар и
отпустил его с миром, сказав, что счастлив исполнить столь приятную
обязанность. В пользу "бедного малого" провели денежный сбор, и я вышел из
суда с приятным чувством, что все на меня смотрят как на некое чудовище. На
другой день ко мне пришел один мой знакомый, смотритель большой тюрьмы.
- Зачем вы обратились по поводу этого субъекта в полицию, - говорит он,
- а не зашли наперед ко мне? Я отлично знаю и его и все его проделки. Он жил
на дому у одного из моих сторожей, когда писал вам в первый раз; ел он тогда
молочную телятину по восемнадцать пенсов фунт и раннюю спаржу - уже не скажу
вам почем пучок.
В тот самый день и в тот самый час оскорбленный мною господин строчил
торжественное обращение, вопрошая меня, какое я предполагаю выдать ему
возмещение за ночь, проведенную им в "мерзостном узилище". А на другое утро
некий ирландский джентльмен, член того же братства, читавший об этом случае
и уверенный, что я поостерегусь обратиться снова в ту же полицейскую часть,
нипочем не соглашался оставить мой дом меньше чем за соверен и не снимал
осады, буквально "засев" в дверях на добрых десять часов. Располагая
достаточным запасом провианта, гарнизон не выходил из дому, и противник снял
осаду в полночь, на прощание грозно позвонив в звонок.
Проситель, пишущий письма, часто имеет широкий круг знакомств. К его
услугам целые страницы "Придворного календаря" * - ссылайся на любое имя.
Знатные и даже титулованные лица пишут заверения, что не было на земле
человека столь честного и добродетельного. Они его знают с незапамятных
времен и готовы сделать ради него все на свете. Почему-то они отказали ему в
одном фунте и десяти шиллингах, которые ему сейчас до крайности нужны;
впрочем, это же такая мелочь, они, вероятно, хотят сделать для него больше,
но его скромность этого не допустит. Что и говорить, его профессия очень
привлекательна. Он никогда ее не бросит; и все, с кем он вступает в
соприкосновение, загораются любовью к ней и рано или поздно берутся зато же
ремесло. Он нанимает посыльного - мужчину, женщину или ребенка. Этот
посыльный непременно становится сам просителем, пишущим письма. Его сыновья
и дочери унаследуют его профессию и будут писать просительные письма, когда
его не станет. Он распространяет вокруг себя заразу писания просительных
писем, как прилипчивую болезнь. То, что Сидней Смит так удачно назвал
"опасной роскошью нечестности" *, оказалось в этом случае более заманчивым,
чем во всяком другом, и как видно наиболее заразительным.
Он всегда принадлежит к тайному сообществу просителей, пишущих письма.
Каждый может при желании удостовериться, что это так. Дайте сегодня деньги,
поверив письму - пусть ни мало не похожему на обычные письма просителей, - и
на вас две недели будет извериться ливень таких обращений. Неизменно
отказывайтесь давать, и просительные письма станут редки, как посещение
ангела, - разве что по той или другой причине дела у сообщества пойдут вяло
и оно попробует подступиться к вам, как и ко многим другим. Бесполезно
докапываться до истинных обстоятельств просителя. Иногда случайно удается
вывести его на чистую воду, как было в рассказанном нами случае (впрочем, и
там это удалось не с первой попытки); но видимая нищета всегда составляет