"Чарльз Диккенс. Крошка Доррит. Книга 1" - читать интересную книгу автора

Жан-Батист молча начищал нож.
- Уж не намекаешь ли ты, что я рассказал не так, как оно было?
- Altro! - воскликнул Жан-Батист. На этот раз это прозвучало как
извинение и должно было означать: "Что вы, помилуйте!"
- Как же понять твое замечание?
- Суды и судьи так пристрастны.
- Хорошо же! - вскричал рассказчик и, прибавив ругательство, судорожным
движением забросил край плаща на плечо. - Пусть выносят самый худший
приговор!
- Так они, верно, и сделают, - пробормотал себе под нос Жан-Батист,
низко наклонив голову и засовывая нож за кушак.
Больше ни с той, ни с другой стороны не было сказано ни слова, хотя оба
узника принялись расхаживать по камере взад и вперед и пути их всякий раз
скрещивались на середине. Несколько раз господин Риго, казалось, вот-вот
готов был остановиться, желая то ли сообщить еще что-то о своем деле, то ли
просто отвести душу злобным восклицанием; но синьор Кавалетто, не поднимая
глаз, рысцой трусил дальше, и господин Риго волей-неволей продолжал свою
прогулку, так и не раскрыв рта.
Но вот где-то загремел в замке ключ, заставив обоих остановиться и
прислушаться. Донесся разноголосый говор, топот шагов. Потом хлопнула дверь,
шаги и голоса стали приближаться, и по лестнице, тяжело ступая, поднялся
тюремщик в сопровождении небольшого отряда солдат.
- Ну, господин Риго, - сказал тюремщик, подойдя к решетке с ключами в
руке. - Прошу вас, выходите.
- Я вижу, меня решили доставить с почестями!
- Это необходимо, - возразил тюремщик, - иначе вас, пожалуй, разорвут
на столько частей, что потом и не соберешь. Внизу теснится толпа горожан,
господин Риго, и она настроена не слишком дружелюбно.
Он отошел от окна; стало слышно, как он возится с замками и засовами.
Минуту спустя отворилась низенькая дверь в углу камеры и тюремщик показался
на пороге.
- Итак, прошу вас, - повторил он, обращаясь к узнику.
Среди всех оттенков белого цвета на земле нет такого, которым можно
было бы обозначить бледность, разлившуюся по лицу господина Риго. И среди
всех выражений, свойственных человеческим чертам, не найти ничего похожего
на выражение этого лица в миг, когда, казалось, в каждой крохотной его жилке
бился страх, сжимавший сердце. Говорят обычно: "Бледен, как мертвец,
страшен, как мертвец", но сравнение это неверно, ибо нет и не может быть
сходства между завершенной борьбой и отчаянным напряжением решающей схватки.
Он вставил в рот новую папиросу и, прикурил у своего товарища по
заключению, крепко стиснул ее в зубах; потом надел шляпу с мягкими, низко
свисающими полями, снова перебросил через плечо край плаща и вышел в дверь,
даже не оглянувшись на синьора Кавалетто. Впрочем, и тому было сейчас не до
него; все внимание маленького итальянца сосредоточилось на одном: как бы
подойти поближе к двери и выглянуть наружу. Точно зверь, подкравшийся к
отворенной дверце клетки, за которой - свобода, он жадно вглядывался в
темноту узкой галереи, куда выходила дверь камеры, пока эта дверь не
захлопнулась перед ним.
Конвоем командовал офицер, флегматичный толстяк с обнаженной шпагой в
руке и дымящейся сигарой во рту. Он коротко приказал своим солдатам