"Чарльз Диккенс. Крошка Доррит. Книга 2" - читать интересную книгу автора

Хозяин смиренно просит позволения заметить господину курьеру, что
монсеньер, всегда такой снисходительный, гневается понапрасну. Никакой
причины нет. Господин курьер не откажется убедить монсеньера, что монсеньер
ошибается, полагая, будто есть еще какие-то причины, кроме тех, которые его
покорнейший слуга уже имел честь ему изложить. Благородная дама...
- Молчать! - крикнул мистер Доррит. - Ни слова больше. Знать не хочу
никакой благородной дамы! И вас самого тоже знать не хочу! Вот перед вами
семейство - мое семейство, - которое благородней всех ваших дам. Вы
отнеслись к этому семейству без должного почтения. Вы оскорбили его. Я вас в
порошок сотру! Эй! Пусть подают лошадей, выносят вещи! Ноги моей больше не
будет в доме этого человека.
Никто не вмешивался в их спор: Эдвард Доррит, эсквайр, по
недостаточному знанию французской разговорной речи, дамы из скромности. Но
мисс Фанни под конец не утерпела и присоединила свой негодующий голос к
голосу отца, объяснив на родном языке, что, без сомнения, за наглостью
хозяина что-то кроется; и очень важно тем или иным способом заставить его
сказать, по какому праву он позволил себе отнестись к их семейству не так,
как к другим богатым семействам. Какие могли быть к тому причины, она
понятия не имеет; но причины были, и необходимо допытаться, в чем тут дело.
На шум спора сбежались со всего двора проводники, погонщики мулов,
просто зеваки, и вся эта толпа пришла в большое волнение, когда курьер
приказал выкатывать экипажи мистера Доррита. Нашлось не меньше десятка
помощников на каждое колесо, с участием которых это и было исполнено среди
невообразимого гама; после чего, в ожидании лошадей с почтовой станции,
принялись грузить вещи.
Меж тем хозяин, обнаружив, что английская коляска благородной дамы уже
запряжена и подана к крыльцу, успел сбегать наверх и рассказать о своей
беде. На дворе догадались об этом, увидя, что он спускается с лестницы
вместе с дамой и молодым человеком, ее спутником, взволнованно указывая им
на мистера Доррита, который стоял в позе оскорбленного величия.
- Прошу извинить, - сказал молодой человек, оставив руку дамы и выходя
вперед. - Я не мастер на слова и всякие там объяснения - но вот этой даме
очень желательно, чтобы без скандала. Эта дама - моя родительница,
собственно говоря, - велела мне передать ее просьбу, чтобы без скандала.
Мистер Доррит, все еще задыхаясь под тяжестью нанесенного ему
оскорбления, поклонился молодому человеку и даме с весьма холодным,
решительным и непримиримым видом.
- Да нет, в самом деле - ну послушайте хоть вы, милейший! - Это
относилось к Эдварду Дорриту, эсквайру, за которого молодой человек поспешил
ухватиться, в надежде обрести в нем союзника. - Давайте, право, мы с вами
вдвоем уладим это. Родительница очень хочет, чтобы без скандала.
Эдвард Доррит, эсквайр, будучи взят за пуговицу и отведен в сторонку,
придал своему лицу дипломатическое выражение и отвечал:
- Но согласитесь, если вы заранее наняли комнаты и знаете, что они
ваши, вовсе не так приятно застать в них посторонних людей.
- Правильно, - сказал молодой человек. - Не спорю. Согласен. А все-таки
давайте уладим это между собой без скандала. Толстяк тут не виноват, это все
моя родительница. Она женщина первый сорт, без всяких там фиглей-миглей - да
еще и хорошего воспитания - куда ему против нее. Она его мигом обвела вокруг
пальца.