"Чарльз Диккенс. Крошка Доррит. Книга 2" - читать интересную книгу автора

- Ну, если так... - начал Эдвард Доррит, эсквайр.
- Да уж поверьте, именно так. А стало быть, - сказал молодой человек,
возвращаясь на исходную позицию, - к чему скандал?
- Эдмунд, - окликнула его с порога дама. - Надеюсь, ты постарался или
стараешься объяснить этому джентльмену, что наш милый хозяин не так уж
виноват перед ним и его семейством.
- Да уж будьте покойны, - отвечал Эдмунд. - Просто в лепешку
расшибаюсь. - Он с минуту испытующе смотрел на Эдварда Доррита, эсквайра,
затем, доверительно подмигнув ему, спросил: - Так как же, милейший? Все в
порядке?
- А впрочем, пожалуй, лучше, - сказала дама, грациозно делая два или
три шага вперед, - пожалуй, лучше мне самой подтвердить, что я пообещала
этому доброму человеку взять на себя всю ответственность за то, что в
отсутствие хозяев заняла чужую комнату - правда, ненадолго, только чтобы
пообедать. Я не ожидала, что законный владелец вернется так скоро, и мне не
было известно, что он уже вернулся, иначе я поторопилась бы освободить
комнату и принести свои извинения. Полагаю, что теперь...
Тут на глаза даме случайно попались обе мисс Доррит, и она вдруг
умолкла, ошеломленная. В тот же миг мисс Фанни, занимавшая передний план в
живописной семейной группе на фоне экипажей и прислуги, крепко прижала к
себе локоть сестры, чтобы удержать ее на месте, и, раскрыв веер, принялась
обмахиваться с самым светским видом, небрежно измеряя даму взглядом.
Дама, быстро овладев собой - ибо это была миссис Мердл, а миссис Мердл
не так-то просто было привести в замешательство, - продолжала говорить: она
полагает, что теперь, когда она извинилась за свою бесцеремонность,
любезному хозяину вновь будет возвращено столь ценное для него расположение.
Мистер Доррит, для которого эти слова были как фимиам, куримый на алтаре его
достоинства, милостиво отвечал, что готов отменить свое приказание насчет
лошадей и больше не вспоминать о том, что представлялось ему - кхм -
оскорблением, но что он теперь рассматривает, как - кха - большую честь.
Бюст слегка наклонился в ответ на это; а его обладательница, с поистине
неподражаемым присутствием духа, подарила сестер обворожительной улыбкой, в
знак того, что ей очень понравились эти две молодые девицы из высшего круга,
которых она впервые имеет удовольствие видеть.
Иначе обстояло дело с мистером Спарклером. Этот молодой человек утратил
дар речи одновременно со своей родительницей, но в отличие от последней
никак не мог обрести его вновь, и только молча таращил глаза на всю картину
с мисс Фанни в центре. Услышав обращение матери: "Эдмунд, мы можем идти;
подай мне руку", он, судя по движению его губ, попытался ответить одной из
тех формул, которыми привык выражать свои блестящие мысли, но ни один мускул
в нем не дрогнул. Он настолько окаменел, что было бы, вероятно, нелегкой
задачей согнуть его, чтобы вдвинуть в коляску, если бы спасительная
материнская рука не втащила его изнутри. Как только он там очутился, шторка
заднего окошечка в опущенном верхе коляски отодвинулась, и ее место занял
глаз мистера Спарклера. Оттуда он и выглядывал с выражением ошарашенной
трески, напоминая дрянную картинку в квадратной рамочке, пока коляска не
скрылась в отдалении (а может быть, и дольше).
Эта встреча доставила мисс Фанни такое удовольствие и послужила
предметом столь приятных размышлении впоследствии, что даже смягчила ее
суровость. Когда на следующее утро кортеж снова тронулся в путь, она села на