"Чарльз Диккенс. Крошка Доррит. Книга 2" - читать интересную книгу автора

- Рад слышать, - отвечал его собеседник. - На том и покончим. Я весь к
услугам вашего сына! Прошу вашего сына не сомневаться в моем совершенном
уважении! А теперь, сэр, я готов признать, охотно готов признать, что мой
друг подчас склонен к язвительности.
- Эта дама - жена вашего друга, сэр?
- Эта дама - жена моего друга, сэр.
- Она очень хороша собой.
- Бесподобно хороша, сэр. Они лишь недавно поженились. В сущности, это
их свадебное путешествие, хотя в Италию их влечет и художественный интерес.
- Ваш друг художник, сэр?
Вместо ответа спрошенный поцеловал кончики своих пальцев и взмахом руки
отправил поцелуй к небу, словно говоря: "Такие, как он, бессмертны, и вышние
силы хранят их!"
- Однако же он из хорошей фамилии, - прибавил он. - У него есть нечто
большее, чем талант художника, - Знатное родство. Как человек гордый,
запальчивый, язвительный (вы видите, я употребляю оба эти выражения) он,
быть может, чуждается своих родственников; но они у него есть. Я в этом
убедился по некоторым обмолвкам, которые нет-нет да и мелькнут, словно
искры, в его речах.
- Как бы то ни было, - сказал надменный джентльмен, с явным намерением
окончить беседу, - надеюсь, недомогание его супруги не серьезно.
- Надеюсь, что так, сэр.
- Вероятно, ее просто утомило путешествие.
- Не только, сэр. Дело в том, что сегодня утром ее мул оступился, и она
упала. Казалось, она не ушиблась - поднялась без всякой помощи, и сама
смеялась над своей незадачей; но к вечеру у нее закололо в боку. Она
несколько раз жаловалась на боль, когда мы следом за вами поднимались в
гору.
Глава многолюдной экспедиции, снисходительный, но не склонный к
излишней короткости, счел, видимо, что участия выказано им более чем
достаточно. Он замолчал, и больше ничто не нарушало тишины, водворившейся в
комнате, пока, четверть часа спустя, не появился на столе ужин.
Вместе с ужином появился еще один молодой монах (старых монахов в этом
монастыре словно бы и не было) и занял место во главе стола. Ужин ничем не
отличался от ужина в любом швейцарском отеле; не было недостатка и в вине -
добром красном вине из монастырских угодий, расположенных ниже, там, где
природа не так сурова. Когда стали садиться за стол, вошел художник и
спокойно уселся вместе со всеми, как будто и думать забыл о своей недавней
стычке с путешественником в образцовом снаряжении.
- Скажите, святой отец, - принимаясь за суп, обратился он к монаху,
исполнявшему обязанности хозяина, - много ли у вас еще есть собак
прославленной сенбернарской породы?
- Всего три, мсье.
- Я видел трех собак в нижней галерее. Верно, это те самые.
Хозяин, стройный, черноглазый, весьма обходительный молодой человек,
который, несмотря на черную рясу с белыми шнурами, перекрещивавшимися
наподобие помочей, не больше походил на типичного сенбернарского монаха, чем
на типичного сенбернарского пса, сказал, что да, верно это были те самые.
- Одна из них, - продолжал художник, - мне показалась на вид знакомой.
Ничего нет мудреного. Эту собаку хорошо знают в Здешних краях. Мсье мог