"Чарльз Диккенс. Дом с привидениями" - читать интересную книгу автора

ровным счетом никакого впечатления и были одним из величайших провалов в
моей жизни.
Короче говоря, этот дом столь возбудил мое любопытство, что я почти уже
решился поселиться в нем. Засим после завтрака, взяв ключи у Перкинсовского
зятя (который изготовлял конскую сбрую и кнуты, держал по совместительству
почту и находился под каблуком жены, безжалостнейшей матроны), я отправился
к дому в сопровождении трактирщика и Айки.
Внутри, как я и ожидал, царило унылое запустение. Медленно скользящие
тени растущих за окном высоких деревьев, навевали глубочайшую тоску. Дом был
плохо задуман, плохо построен, плохо отделан и стоял на неудачном месте. Там
было сыро и пахло гнилью и крысами - дом стал сумрачной жертвой того
трудноописуемого упадка, что охватывает любое творение человеческих рук,
ежели оно не приспособлено к удобству своих создателей. Кухня и прочие
подсобные помещения были чрезмерно велики и чрезмерно удалены друг от друга.
Ведущие вверх и вниз лестницы, бесцельные пустые переходы разделяли жилые
участки, представленные комнатами; а старинный заплесневелый колодец,
подернутый зеленью, таился, точно злодейский люк, где-то внизу, за черной
лестницей, под двумя рядами колоколов и колокольчиков. Один из них был
подписан выцветшими белыми буквами по черному фону: "Мастер Б.". Этот-то
колокол, сообщили мне мои провожатые, и звонил чаще прочих.
- А кем был этот мастер Б.? - спросил я. - Известно ли, чем он
занимался, когда кричала сова?
- Звонил в колокол, - сказал Айки.
С этими словами юный увалень с поразительной ловкостью зашвырнул свою
меховую шапку прямо в колокол, отчего тот, разумеется, звякнул. Это был
громкий, неблагозвучный колокол, и звонил он соответственно. Прочие колокола
были подписаны согласно названиям комнат, к которым вели их шнурки: "Комната
с Картинами", "Двойная Комната", "Комната с Часами" и так далее. Следуя за
шнурком мастера Б., я выяснил, что сей юный джентльмен ютился в неприметной
третьеразрядной треугольной комнатенке под самой крышей, с камином в углу,
судя по которому, мастер Б., похоже, был крайне мал ростом, если мог
согреться у этого камелька. В углу же располагалась каминная полка, похожая
на винтовую лесенку для Мальчика-с-пальчик. Обои на одной стене были почти
полностью ободраны и свисали, чуть не заклинивая дверь. Кое-где на них
налипли куски штукатурки. Создавалось впечатление, будто мастер Б., в своем
духовном, так сказать, состоянии, был особенно пунктуален по части сдирания
обоев. Ни трактирщик, ни Айки понятия не имели, с чего это ему вздумалось
выставлять себя на посмешище таким дурацким образом.
Никаких ужасных открытий кроме того, разве, что чердак был, пожалуй,
излишне великоват, сделать мне не удалось. Дом был и вправду "полностью
меблирован" - только меблирован скудно. Часть обстановки - скажем, треть -
была стара, как сам дом; остальная принадлежала различным периодам последней
половины века.
Справиться о доме, как мне сказали, можно было у торговца зерном на
базарной площади в ближайшем городке. Я отправился туда в тот же день и снял
дом на шесть месяцев.
Стояла середина октября, когда я въехал в него с моей незамужней
сестрой (рискну сказать, что ей тридцать восемь лет и она чрезвычайно хороша
собой, разумна и деловита). С собой мы взяли глухого конюха, моего
бладхаунда Турка, двух служанок и малолетнюю особу по прозвищу Чудачка. У