"Чарльз Диккенс. Путешественник не по торговым делам" - читать интересную книгу автора

тобой. Пусть никакая печаль не омрачит дни твои и горе не лишит тебя сна.
Пусть голова твоя мирно покоится на мягком своем изголовье и приятные дремы
сопутствуют ночному твоему отдохновению; а когда годы пройдут долгой чредою,
и радости жизни наскучат тебе, и смерть легкой рукою накинет на тебя свое
покрывало, чтоб не пробудился ты больше к жизни земной, пусть ангел
господень стоит над одром твоим и да озаботится он, чтобы резкий порыв ветра
не затушил раньше срока угасающий светильник жизни.

У одного матроса на правой руке была такая татуировка - спаситель на
кресте; чело распятого и его одеяние забрызганы кровью; ниже изображены
мужчина и женщина; с одной стороны от распятия - лунный серп, нарисованный в
форме человеческого лица, с другой - солнце; над распятием буквы X. В. На
левой руке изображена танцующая пара, сделана попытка обрисовать женское
платье; внизу подписаны инициалы. У другого матроса - на правой руке внизу
вытатуированы моряк и женщина; моряк держит английский флаг; лента,
прикрепленная к древку, развевается над головою женщины, и она сжимает в
руке один ее конец. На верхней части руки вытатуирован спаситель на кресте;
верх распятия окружен звездами, и одна большая звезда наколота тушью сбоку.
На левой руке флаг, сердце, пронзенное стрелой, лицо и инициалы. Эту
татуировку удалось совершенно ясно различить под обесцвеченным кожным
покровом изуродованной руки, когда кожа была осторожно соскоблена ножом.
Вполне возможно, что обычай татуироваться так живуч среди моряков потому,
что они хотят быть опознанными, если утонут и будут выброшены на берег.
Прошло немало времени, прежде чем я смог оторваться от заинтересовавших
меня бумаг на столе, и я покинул это доброе семейство лишь после того, как
преломил с ними хлеб и выпил вина. И совершенно так же, как я приехал сюда с
береговым стражником, своим обратным попутчиком я избрал почтальона с его
кожаной сумкой, палкой, рожком и терьером. Много писем, проникнутых
отчаяньем, принес он за эти два месяца в дом приходского священника; много
добрых утешительных ответов унес он отсюда.
По дороге я размышлял о множестве наших соотечественников, которые в
грядушие годы совершат паломничество на это маленькое кладбище, и о
множестве австралийцев, причастных к этой катастрофе, которые, приехав в
Старый Свет, посетят это место; я размышлял о людях, написавших всю эту
груду писем, что я оставил на столе. и тогда мне захотелось включить сюда
этот короткий отчет. Церковные соборы, конференции, епископские послания и
тому подобное могут, я полагаю, немало способствовать упрочению веры - и дай
им бог! Однако, думается мне, за все время, сколько они просуществуют, им не
преуспеть в служении делу господню и вполовину против того, что явил небесам
этот открытый ветрам клочок гористого валлийского побережья.
Если б во время крушения "Ройял Чартер" я потерял подругу жизни, больше
того, если б я потерял нареченную, если б я потерял свою юную дочь,
даровитого сына или маленького ребенка, я поцеловал бы эти бережные руки,
неутомимо трудившиеся в церкви, и сказал: они более всех других достойны
были б коснуться праха близкого моего, даже если б успокоился он в родном
своем доме. Я был бы счастлив, что близкое мне существо покоится в мирной
могиле неподалеку от дома, в котором живет эта добрая семья, на маленьком
кладбище, где судьба свела столь многих; я вспоминал бы об этом с чувством
благодарности и знал, что чувство мое справедливо. Моя заметка немногого
стоит, пока я не назову, - даровав, надеюсь, утешение многим сердцам, - имя