"Чарльз Диккенс. Рассказы 60-х годов" - читать интересную книгу автора

выслеживать вашего батюшку, поздней ночью поджидая его при всякой погоде в
грязном дворе, на который выходила задняя дверь ресторана "Старое мусорное
ведро короля" (говорят, так назвал его король Георг IV), где ваш батюшка
служил метрдотелем. Но в то время "Мусорное ведро" уже приходило в упадок, и
ваш батюшка получал очень мало, если не считать получек в жидком виде. Ваша
матушка делала эти визиты в интересах домашнего хозяйства, а вас заставляли
вызывать родителя свистом. Иногда он выходил во двор, но большей частью не
выходил. Однако, выходил он или нет, вся та сторона его жизни, которая была
связана с официантской службой, хранилась в глубочайшей тайне, и ваша
матушка сама считала это глубочайшей тайной, и когда вы с матушкой (оба под
покровом глубочайшей тайны) крались по двору, вы даже под пыткой не
признались бы, что знакомы со своим родным отцом, или что вашего отца зовут
не Диком (это не было его настоящим именем, но никто не называл его иначе),
или что у него имеются родные и близкие, чада и домочадцы. Быть может,
прелесть этой таинственности в сочетании с тем обстоятельством, что батюшка
ваш имел при "Мусорном ведре" собственную сырую каморку позади протекающего
бака (нечто вроде подвального чулана, где проходила сточная труба, где
скверно пахло, где стояли подставка для тарелок и подставка для бутылок, и
были три окошка, не похожие друг на друга, да и ни на что другое, и не
пропускавшие дневного света), - быть может, все это повлияло на вашу юную
душу и внушило вам убеждение, что вы тоже должны сделаться официантом; во
всяком случае, вы были в этом убеждены так же, как все ваши братья и даже
сестра. Все вы были убеждены, что родились официантами.
Что же вы почувствовали в этот период вашей жизни, когда ваш батюшка
однажды вернулся домой к вашей матушке среди бела дня (что само по себе -
безумный поступок со стороны официанта) и лег на свою кровать (иначе говоря,
на кровать, где спали ваша матушка и все дети), утверждая, что глаза его
превратились в жаренные с перцем почки. Врачи не помогли, и ваш батюшка
скончался через сутки, в течение коих он время от времени (когда его
внезапно озаряли проблески сознания и воспоминания о работе) повторял: "Два
да два - пять. И три - шесть пенсов". Его похоронили на ближнем кладбище, в
той части, где погребали бедняков за счет прихода, причем до могилы его
проводило столько заслуженных официантов, сколько ухитрилось оторваться
утром от мытья грязных стаканов (а именно - один), а после похорон вашу
удрученную особу украсили белым шейным платком и вас приняли из милости в
ресторан "Джордж и рашпер" (банкеты после театра и ужины).
Здесь, поддерживая свое бренное тело пищей, которую вы находили на
тарелках (то есть какой бог послал и чаше всего по небрежности залитой
горчицей), и теми напитками, которые оставались в стаканах (то есть большей
частью опивками с обсосанными ломтиками лимона), вы к вечеру уже засыпали
стоя и спали, пока вас не будили ударом кулака, а наутро принимались
начищать и натирать каждую вещь в общем зале. Ложем вашим были опилки;
одеялом - сигарный пепел. Здесь, нередко скрывая скорбящее сердце под ловко
повязанным узлом вашего белого шейного платка (точнее, несколько ниже и
левее), вы почерпнули начатки знаний от одного подручного (по фамилии
Бишопс, а по профессии - судомой), и, постепенно развивая свой ум при помощи
писания мелом на перегородке углового отделения - пока вы не начали
пользоваться чернильницей, когда та была свободна, - здесь вы достигли
совершеннолетия и сделались официантом, коим состоите и поныне.
Тут я хотел бы сказать несколько почтительных слов по поводу того