"Чарльз Диккенс. Одного поля ягода" - читать интересную книгу автора

и прикусил его с другой стороны, мальчик долги ждал, что последует дальше,
и, не дождавшись, повторил:
- А тогда, сэр?..
- Тогда тебе, может быть, придется оставить ее.
- А разве это будет хорошо, если я оставлю сестру, мистер Хэдстон?
- Я ничего такого не советую, потому что не могу судить о твоих
обстоятельствах. Предоставляю решать тебе самому. Только прошу тебя подумать
об этом как следует. И все взвесить. Помни, что твои дела в школе идут очень
хорошо.
- Ведь это она послала меня учиться, - нехотя проговорил мальчик.
- Сознавая, насколько это необходимо, и решившись даже на разлуку с
братом? Да, верно, - согласился учитель.
Мальчик, видимо, не хотел уступать и сопротивлялся, борясь с самим
собой. Наконец он поднял глаза на учителя и сказал:
- Хорошо, мистер Хэдстон, пойдемте, я познакомлю вас с моей сестрой,
хотя она еще не устроилась. Пойдемте! Мы застанем ее врасплох, но все равно,
судите о ней сами.
- А ты не считаешь нужным предупредить ее? - спросил учитель.
- Мою Лиззи не надо предупреждать, мистер Хэдстон! - горделиво сказал
мальчик. - Какая она есть, такая и есть, притворяться ей незачем. В моей
Лиззи нет ни капли притворства.
Уверенность в сестре пристала ему больше, чем колебания, которым он
поддался дважды. В этой братской преданности сказывалось доброе начало
натуры мальчика, тогда как злое толкало его на эгоизм. И пока что доброе
начало брало в нем верх.
- Ну что ж, вечер у меня сегодня свободный, - сказал учитель. Хорошо,
пойдем.
- Благодарю вас, мистер Хэдстон. Пойдемте хоть сейчас.
Брэдли Хрдстон - молодой человек двадцати шести лет, в приличном черном
сюртуке с жилеткой, приличной белой сорочке с приличным строгим галстуком, в
приличных панталонах цвета соли с перцем, с приличными серебряными часами в
боковом кармане и с приличной, плетенной из волос часовой цепочкой на шее -
выглядел очень прилично. В другом одеянии Брэдли Хэдстона никто никогда не
видел, и тем не менее, в том, как он носил все это, чувствовалась какая-то
скованность, словно от непривычки, и она придавала ему сходство с
мастеровым, разрядившимся по-праздничному. Готовясь стать учителем, Брэдли
Хэдстон сумел накопить, хоть и механически, большой запас знаний. Он мог
совершенно механически производить в уме сложные вычисления, механически пел
с листа, механически играл на духовых инструментах и даже на большом
церковном органе. С раннего детства голова его представляла собой кладовую
механически приобретенных сведений. Товары в этой кладовой были размещены
так, чтобы их по первому требованию можно было отпускать в розницу, -
история здесь, география там, астрономия направо, политическая экономия
налево, естествознание, физика, арифметика, музыка, алгебра, геометрия и
прочее тому подобное, все стояло по своим местам. Такое размещение приносило
обладателю всех этих ценностей немало забот, отчего и взгляд у него был
крайне озабоченный, а привычка задавать вопросы и отвечать на вопросы
придавала ему недоверчивый вид, точно он был всегда начеку. Тревожное
выражение не сходило с его лица. Это лицо говорило о негибком и вялом от
природы уме, который с великим трудом завоевывал поставленную перед собой