"Чарльз Диккенс. Одного поля ягода" - читать интересную книгу автора

цель, и завоевав ее, цепко держался за достигнутое. Глядя на Брэдли
Хэдстона, можно было подумать, будто он только и знает что тревожиться, не
пропало ли что-нибудь из его умственной кладовой, и то и дело проверяет
сохранность своих товаров.
Вдобавок ко всему этому его сковывала необходимость подавлять в себе
многое, чтобы освободить побольше места в голове. И все же в нем
чувствовалась неукротимость, чувствовался внутренний огонь (правда,
тлеющий), а это наводило на мысль, что, если бы Брэдли Хэдстона еще
мальчишкой, нищим оборвышем отправили в море, он был бы не последним в
корабельной команде. О нищете, в которой прошли его юные годы, он хранил
угрюмое, гордое молчание; ему хотелось, чтобы о его прошлом забыли. И о нем
действительно мало кто знал.
Брэдли Хэдстон приметил в содоме этого Хэксема. Подходящий мальчик на
должность помощника учителя. Безусловно подходящий! Такой мальчик сделает
честь тому, кто подготовит его. Возможно, что этим мыслям сопутствовали
воспоминания о нищем оборвыше, которыми теперь ни с кем нельзя было
поделиться. Так или иначе Брэдли Хэдстон хоть и с трудом, но все-таки
добился того, что мальчика перевели в его школу и дали ему там работу, за
стол и помещение. Таковы были обстоятельства, столкнувшие в этот осенний
вечер Брэдли Хэдстона и Чарли Хэксема. Осенний вечер - ибо с тех пор, как
стервятника нашли мертвым на берегу Темзы, прошло целых полгода.
Школы, о которых идет речь (их было две, мужская и женская), находились
в той части низины, спускающейся к Темзе, где смыкаются графства Сэррей и
Кент и где железнодорожные пути все еще проходят среди огородных участков,
ожидающих от такого соседства своей неизбежной гибели. Школы эти,
построенные недавно, ничем не отличались от других школ в здешних местах, и,
глядя на них, можно было подумать, что это одно и то же непоседливое здание,
наделенное, подобно дворцу Аладина, способностью передвигаться. Они стояли в
кварталах, похожих на игрушечные, кое-как сложенные из кубиков блажным
ребенком: вот одна сторона новой улицы; вот глядит фасадом куда-то в
пространство большой трактир; еще одна улица, недостроенная, но уже вся в
развалинах; здесь - церковь; там - огромный новый склад; рядом - обветшалый
загородный дом; дальше - черная глубина канавы, поблескивающие стеклами рамы
парников, заросли бурьяна, старательно возделанный огород, каменный виадук,
канал с перекинутой через него аркой моста, и всюду, куда ни глянь,
неразбериха и грязь и туман. Словно ребенок под конец толкнул стол с
игрушками, а сам заснул.
Но даже среди школьных зданий, школьных учителей и школьников,
созданных по одному шаблону, согласно библии наших дней, суть которой
единообразие, нет-нет да и давал о себе знать шаблон более древний, тот,
что, к добру ли, к худу ли, вершит судьбы многих людей. Он давал о себе
знать в лице учительницы мисс Пичер, которая поливала цветы, в то время как
мистер Брэдли Хэдстон шагал рядом со своим учеником. Он давал о себе знать в
лице учительницы мисс Пичер, которая поливала цветы в насквозь пропыленном
маленьком садике, примыкавшем к ее скромной школьной квартирке с маленькими
оконцами, похожими на игольное ушко, и маленькой дверью, похожей на переплет
букваря.
Какая же она была миниатюрная, аккуратная, чистенькая, методичная и
пухленькая, эта мисс Пичер, с румяными, словно вишни, щечками и певучим
голоском! Подушечка для иголок, рабочая шкатулка, нравоучительная книжка,