"Чарльз Диккенс. Сбор в житницы" - читать интересную книгу автора

Она взяла его за руку. Он опять улыбнулся и сказал:
- Не выпускай ее!
- Тебе очень больно, милый мой, дорогой Стивен?
- Было очень больно, теперь уже нет. Я сильно мучился, и долго, очень
долго, но теперь все прошло. Ах, Рейчел, какая морока! С начала и до конца -
одна морока!
Что-то отдаленно напоминающее прежнего Стивена бледной тенью скользнуло
по его лицу, когда он произнес свое излюбленное слово.
- Я упал в яму, которая на памяти еще ныне живущих стариков стоила
жизни сотням и сотням людей, - отцам, сыновьям, братьям, любимым тысячами и
тысячами родных, чьими кормильцами они были. Я упал в яму, которая сгубила
рудничным газом больше народу, нежели гибнет в кровавом бою. Я читал
прошение, - и каждый может прочесть его, - где люди, работающие в копях,
Христом-богом молили издать такие законы, чтобы труд не убивал их, а пощадил
ради жен и детей, которых они любят не меньше, нежели богатые и знатные
любят своих. Когда эта шахта работала, она за зря убивала людей; и нынче,
уже брошенная, она все еще убивает за зря. Видишь, мы каждый божий день
умираем за зря, так ли, сяк ли, - морока да и только!
Он говорил едва слышно, без злобы или обиды, никого не обвиняя, а
просто утверждая бесспорную истину.
- Твоя сестричка, Рейчел, - ты не забыла ее. А теперь уж наверняка не
забудешь, когда я буду подле нее. Ты помнишь, какая она была хилая, как
терпеливо сидела весь день на стульчике у окна, пока ты работала на нее, и
как она умерла, бедная маленькая калека, за зря погубленная смрадным
воздухом, которым дышат рабочие в своих жалких лачугах. Ах, морока! Какая
морока!
К нему подошла Луиза; но он не видел ее - лицо его было обращено к
вечернему небу.
- Ежели бы во всем, что до нас касается, не было столько мороки, я не
лежал бы здесь. Ежели бы между нами было поменьше мороки, мои товарищи
ткачи, мои братья рабочие иначе поняли бы меня. Ежели бы мистер Баундерби
лучше знал меня - ежели бы вообще хоть чуть-чуть знал, - он не осердился бы
и не подумал на меня, что я мог украсть. Но глянь-ка, Рейчел! Глянь-ка на
небо!
Проследив за его взглядом, она увидела, что он смотрит на звезду.
- Она светилась надо мной, - сказал он благоговейно, - когда я мучился
там, внизу. Она светила мне в душу. Я смотрел на нее и думал о тебе, Рейчел,
и понемножку морока в моих мыслях рассеялась, - надеюсь, что так. Ежели
кое-кто неверно понимал меня, то и я кое-кого понимал неверно. Когда я
прочел твое письмо, я сгоряча решил, что молодая леди и ее брат заодно и что
они между собой уговорились так поступить со мной. Когда я провалился в яму,
я злобился на нее и так же несправедливо судил о ней, как другие судили обо
мне. А надо и в мыслях и в делах своих не поддаваться злобе, а терпеть и
прощать. И вот, когда я мучился там, а она светилась надо мной, и я глядел
на нее, зная, что смерть моя пришла, я молился о том, чтобы все люди сошлись
поближе между собой и лучше понимали бы друг дружку, нежели в мое время.
Луиза, услышав его слова, опустилась на колени напротив Рейчел и
наклонилась над ним, чтобы он мог увидеть ее.
- Вы слышали меня? - спросил он, немного погодя. - Я не забыл вас,
сударыня.