"Чарльз Диккенс. Жатва" - читать интересную книгу автора

вон лезли, подражая им, гнусавили, растягивали слова, как они; и с томным
видом скармливали своим вновь завербованным ученикам заплесневелые порции
политической экономии. Мир незнал более ублюдочного племени, чем то, какое
породила эта их деятельность.
Среди изысканных джентльменов, формально не принадлежавших к
грэдграйндской школе, был один, который не только происходил из хорошей
семьи и обладал приятной наружностью, но еще отличался тонким юмором,
имевшим огромный успех в палате общин, - особенно в тот раз, когда он,
излагая свою точку зрения (и точку зрения директоров компании) на
катастрофу, во время которой пятеро пассажиров было убито, а тридцать два
ранено, уверял своих коллег, что на столь идеально проложенной линии,
оснащенной самыми хитроумными механизмами, где служат невиданно
добросовестные машинисты, под началом неслыханно щедрых управляющих, и вся
система действует так, что лучшего и желать нельзя, для полного совершенства
положительно не хватало только несчастного случая. Одной из жертв крушения
оказалась корова, а среди разбросанных предметов, неизвестно кому
принадлежащих, нашли вдовий чепец. И почтенный член парламента так
распотешил палату (весьма чувствительную к тонким шуткам), надев чепец на
корову, что никто уже не пожелал вникать в протоколы дознания, и компания
была оправдана под аплодисменты и смех.
Так вот - у этого джентльмена был младший брат, еще более приятной
наружности, нежели он сам, который побывал в драгунских корнетах - и
соскучился; потом побывал за границей в свите английского посланника - и
соскучился; потом добрался до Иерусалима и там тоже соскучился; наконец
побродил на яхте по всему свету и опять-таки соскучился. В один прекрасный
день парламентский острослов по-братски сказал ему: "Джим, есть дело. Партии
непреложных фактов нужны люди. Ты мог бы там преуспеть. Почему бы тебе не
взяться за статистику?" Мысль эта отчасти даже понравилась Джиму своей
новизной, к тому же он так жаждал какой-нибудь перемены, что готов был
взяться за что угодно, хоть бы и за статистику. Он и взялся. Начал он с
того, что вызубрил несколько Синих книг; а брат его оповестил об этом Партию
непреложных фактов и сказал: "Если вы хотите провести в парламент от любого
округа смазливого шалопая, который умеет красно говорить, то поинтересуйтесь
моим братом Джимом, он вам пригодится". После нескольких проверок на
публичных собраниях мистер Грэдграйнд и совет политических мудрецов одобрили
Джима, и было решено, что он поедет в Кокстаун, дабы его узнали в городе и
окрестностях. Отсюда и письмо, которое Джим накануне вечером показывал
миссис Спарсит и которое теперь держал в руках мистер Баундерби, - письмо с
надписью: "Джосайе Баундерби, эсквайру, банкиру, Кокстаун. Рекомендация
Джеймсу Хартхаусу, эсквайру. Томас Грэдграйнд".
Получив сие послание вместе с визитной карточкой мистера Хартхауса,
мистер Баундерби, не мешкая, надел шляпу и отправился в гостиницу. Мистера
Хартхауса он застал сидящим у окна в самом унылом расположении духа и уже
почти порешившим взяться за что-нибудь другое.
- Мое имя, сэр, - сказал посетитель, - Джосайя Баундерби из Кокстауна.
Мистер Джеймс Хартхаус сказал, что весьма рад (хотя это вовсе не было
заметно) и что давно предвкушал удовольствие.
- Кокстаун, сэр, - продолжал Баундерби, без церемоний усаживаясь на
стул, - не из таких мест, к каким вы привыкли. А потому, с вашего
позволения, - а можно и без него, я человек простой, - я прежде всего хочу