"Гордон Диксон. Потерянный (Дорсайский цикл, #6)" - читать интересную книгу автора

Возможно, среди них существуют и такие, которые позволят Его
Превосходительству проявить снисхождение.
- Не хочу даже думать о снисхождении. - Произнесено это было тонким
надтреснутым голосом, но с таким пафосом, что при этом спина старика
распрямилась, а в темных глазах зажегся яростный огонь. - Но если вы
считаете, что такие причины существуют, я готов рассмотреть их немедля.
- Мы высоко ценим ваше решение, - ответил Грэйм.
- Вы слишком мягкий человек. - Конде перевел взгляд на меня. -
Капитан! - Неожиданно в голосе старика появились металлические нотки. -
Командор, надеюсь, уже успел вам обрисовать ситуацию? Эти дезертиры... -
Палец Конде указывал в окно на простирающуюся внизу равнину. - ..Эти
дезертиры, подстрекаемые людьми, бессовестно называющими себя
революционерами, угрожали взять штурмом Гебель-Нахар. Если они посмеют
прийти сюда, я и преданные мне слуги - мы будем сражаться. Сражаться до
последней капли крови.
- Губернаторы... - начал Ян.
- Губернаторы? Этим людям нечего мне сказать! - яростно отрезал
Конде. Однажды они - точнее не они, а их отцы и деды - выбрали моего отца.
Я унаследовал его титул, и ни они, и никто другой во всей Вселенной не
наделен правом лишить меня того, что принадлежит мне по праву. Пока я жив,
я буду El Conde, и только смерть лишит меня права им быть. Я буду драться,
даже если останусь один. Драться, пока последние силы не покинут меня. Но
я никогда не отступлю - никогда! Никаких компромиссов! Слышите, никаких!
Вот так продолжался яростный монолог Конде. Произносились все новые и
новые слова, но смысл их оставался прежним: ни на один дюйм не уступит
правитель Нахара тем, кто собирается изменить государственную систему.
Можно было бы не придавать всему этому значения, если бы мы считали:
старик выжил из ума, не знает и не понимает того, что происходит в стране.
Но хрупким и немощным было лишь его тело, а разум оставался чист; и
ситуация в стране представлялась Конде так же ясно, как и нам. То, что он
сейчас декларировал, являлось порождением непоколебимого упрямства. Он
решил никому и ни в чем не уступать, несмотря на голос разума и известное
ему подавляющее превосходство враждебных сил.
Истекли еще несколько минут яростных обличений - пафос его речи стал
понемногу стихать. Тогда он в изысканной придворной манере попросил
извинить его за некоторую горячность, но не за твердость убеждений. Затем
последовал небольшой экскурс в историю Гебель-Нахара, и после обмена
любезностями Его Превосходительство отпустил нас.
- Теперь ты познакомился с еще одной стороной наших проблем, - по
дороге в служебный корпус заметил Ян.
Некоторое время мы шли молча.
- Одна из сторон этих проблем, - прервал я молчание, - на мой взгляд,
заключена в различии, как мы понимаем, что такое честь, и как эти же
вопросы решаются здесь, в Нахаре.
- И не забудь сказать: "При полном отсутствии этой самой чести у
Уильяма", - добавил Ян. - Для нас честь - это прежде всего ответственность
личности перед собой, перед обществом и в конечном счете перед всем
человечеством. Для нахарцев честь есть лишь обязательство перед собой.
И тут я невольно рассмеялся.
- Извини. - Я встретился с ним взглядом. - Оказывается, ты читал