"Дени Дидро. Жак-фаталист и его Хозяин" - читать интересную книгу автора

радостью или со страхом.
Хозяин. И ты что-нибудь в этом понимаешь?
Жак. Конечно; я мало-помалу привык к его речам. Кто, говорил он, вправе
похвастаться, что обладает достаточным опытом? Разве тот, кто мнит себя во
всеоружии таких познаний, никогда не попадал впросак? Да существует ли на
свете человек, способный правильно оценивать обстоятельства, в которых
находится? Вычисление, которое мы проделываем в своей голове, и то, которое
сделано свыше, - это два разных вычисления. Руководим ли мы судьбой или она
руководит нами? Сколько мудро обдуманных планов провалилось и сколько еще
провалится? Сколько бессмысленных планов осуществилось и сколько их
осуществится еще? Вот что мой капитан повторял мне после взятия
Берг-оп-Зома{292} и Пор-Маона{292}, и он добавлял еще, что осторожность не
обеспечивает нам счастливого исхода, но утешает и оправдывает нас в случае
неудачи, а потому он спал в своей палатке накануне баталии не хуже, чем на
гарнизонной квартире, и шел в бой, как на бал. Да, глядя на него, вы могли
бы воскликнуть: "Черт, а не человек!"
Тут их беседа была прервана шумом и криками, раздавшимися позади
неподалеку от них; они обернулись и увидели толпу людей, вооруженных вилами
и дубинами и бежавших к ним со всех ног.
Вы, конечно, подумаете, что то были хозяева харчевни, их слуги и
разбойники, о которых мы упоминали. Вы, конечно, подумаете, что поутру, за
отсутствием ключей, разбойники вышибли двери и заподозрили наших
путешественников в похищении пожитков. Жак тоже подумал так и процедил
сквозь зубы: "Будь они прокляты, эти ключи, вместе с фантазией или разумом,
заставившим меня забрать их! Будь проклята осторожность!" и т.д. Вы,
конечно, подумаете, что эта маленькая армия обрушится на Жака и его Хозяина,
что произойдет кровавое побоище, посыплются палочные удары, раздадутся
пистолетные выстрелы. И от меня зависит, чтобы так оно и случилось; но тогда
- прощай историческая правда, прощай рассказ о любовных похождениях Жака.
Нет, никто не преследовал наших путешественников, и я не знаю, что произошло
на постоялом дворе после их отъезда. Они продолжали путь, не зная, куда
направляются, хотя приблизительно знали, куда хотят направиться; скуку и
усталость разгоняли они с помощью болтовни и молчания, как это в обычае у
тех, кто ходит, а иногда и у тех, кто сидит.
Совершенно очевидно, что я не пишу романа, поскольку пренебрегаю тем,
чем не преминул бы воспользоваться романист. Тот, кто счел бы написанное
мною за правду, был бы в меньшем заблуждении, чем тот, кто счел бы это за
басню.
На сей раз первым заговорил Хозяин; он начал с обычного своего припева:
- Ну, Жак, рассказывай о своих любовных похождениях!
Жак. Не помню, на чем я остановился. Меня так часто прерывали, что я с
тем же успехом мог бы начать с начала.
Хозяин. Нет, нет. Придя в себя от обморока, случившегося с тобой перед
хижиной, ты очутился в постели, и тебя окружили домочадцы.
Жак. Хорошо. Прежде всего надо было спешно раздобыть лекаря, а все
лекари жили не менее чем за милю. Крестьянин приказал одному из своих
сыновей сесть на лошадь и съездить за ближайшим лекарем. Тем временем
крестьянка подогрела густое вино, изорвала на лоскутья старую мужнину рубаху
и припарила мне колено, обложила его компрессами и обмотала повязками. В
остатки вина, послужившего для припарок, всыпали щепотку сахара величиной с