"Димитр Димов. Душная ночь в Севилье " - читать интересную книгу автора

На деньги, вырученные за картину, я прожил два года в Париже. Не скажу,
чтобы эти годы чем-то обогатили мое искусство. Я угасил в себе пламень Гойи
в бесплодных эстетических спорах, в шатаниях между скукой, которую наводил
на меня академизм, и дружбой с разложившимися модернистами, с бездельниками
и лентяями, которые днем малевали содержанку какого-нибудь мелкого
чиновника, а вечером критиковали Пикассо или шли в свою мансарду спать с
первой встречной проституткой. Я затосковал по Испании, по Веласкесу и Гойе,
по неге Гвадалквивира, по пальмам, солнцу и зною моей родной Севильи. Париж
показал мне бессмысленность формалистического искусства. Оттуда я
возвратился с больным ребенком и озлобленной женой, но с огромным желанием
работать. Я сразу же взялся писать "Фонарь". Я ел только раз в день, чтобы
иметь возможность покупать ребенку молоко и бананы. Жена из последних сил
боролась с бедностью. Я был так поглощен работой, что забыл сходить в Триану
навестить сеньору Торрес и Мануэлу. Картина продвигалась, и я ожидал от нее
морального удовлетворения, славы, денег... Я отдал ее с твердой верой в
успех в один из постоянных салонов Мадрида, но, когда ее выставили,
разразился неописуемый скандал. Критики осыпали меня руганью, обозвали
порнографом, бездарностью, позором для народа, давшего Веласкеса, Мурильо и
Сулоагу. Газеты потребовали предварительной цензуры для картин,
выставляющихся в частных салонах. Эссеисты и ничтожные тли из Академии,
которые исписывали целые тома о резьбе на каком-нибудь крестике или алтаре,
вонзили булавки своей иронии в мое тело. Суровый реализм моей картины
оскорбил закоснелых эстетов, нечистую совесть клики, управлявшей Испанией.
Через два дня картина была снята самим владельцем салона. Я получил от него
письмо вместе с ничтожной денежной компенсацией и совет поискать
справедливости у маэстро Рейеса. Вы слышали о маэстро Рейесе? Это самый
богатый и самый бездарный художник в Испании. Академики я критики, однако,
его превозносят, потому что он происходит из аристократии и написал такие
картины, как "Осада Гранады" или "Коронация Альфонса XIII". А в то время все
считали его новатором. Академики объявили, что он придал новую форму
содержанию классиков... Итак, я отправился к маэстро Рейесу в его маленький
дворец на улице Реколетос. Я предупредил его по телефону о своем визите.
Меня встретил дворецкий во фраке, а в мастерскую провел лакей. Художник
замешкался, и я имел возможность разглядеть его слащавые пейзажи
Сан-Себастьяна и незаконченный портрет какой-то тучной дамы из Южной
Америки. Ото всего веяло старомодной традицией, банальностью, давно изжившей
себя техникой, все напоминало нудную речь королевского академика о значении
Сервантеса или Тирсо де Молины. Хотелось рассмеяться и уйти. Художник вышел
ко мне в шелковом халате, с длинным мексиканским мундштуком во рту. Его
темные глаза под сивыми бровями сурово впились мне в лицо. Он ожидал от меня
робкого преклонения, а я смотрел на него дерзко, почти нахально.
- Что вы хотели выразить вашими озлобленными проститутками под фонарем
па севильской улице? - в упор спросил он.
А я ответил так же в упор:
- Человеческое достоинство, униженное деньгами, сеньор.
- Понимаю!.. - загремел маэстро Рейес. - Значит, и вы из этих
новоявленных реформаторов Испании!.. Но если вы коммунист или анархист, это
не дает вам права глумиться над Гойей...
И маэстро Рейес сердито заговорил о пошлости сюжета, ошибках в
композиции, о злоупотреблении красным тоном, о бездарном подражании Гойе в