"Томас Диш. Концлагерь " - читать интересную книгу автора

***

Позже:
Перечитал "Песнь шелкопряда"; пятая строчка - явно не совсем того.
Нужен эффект наигранного пафоса; а вышло не более чем клише.


5 июня

Хааст межотдельской памятной запиской сообщает, что моя электрическая
машинка напрямую связана с каким-то местным АЦПУ, которое автоматически
выдает вторую, третью и четвертую копии всего, что я печатаю. "Дневник"
свой Хааст получает, можно сказать, с пылу, с жару - и подумать только,
какая экономия на копирке.
Сегодня - первое свидетельство тому, что здесь есть нечто, достойное
быть отмеченным в хронике:
По пути в фонотеку за пленками для моего хай-фая ("Би-энд-Оу", не
что-нибудь) столкнулся с одним из духов, населяющих этот круг моего нового
ада - круг первый, если меня поведут по ним в классическом, как у Данте,
порядке, то есть Лимбо, - и тогда этот дух (притягивая аналогию совсем<уж
за уши) суть Гомер сего темного болота.
Действительно, было темно, так как в этом колене коридора
флуоресцентные лампы зачем-то выкрутили, и, словно на болоте, в идеально
эвклидовом пространстве дул постоянный зябкий ветер - полагаю, некая
аномалия в системе вентиляции. Дух перегораживал мне путь, закрывая лицо
ладонями - шелковистые, светлые, как солома, волосы вились вокруг нервных
пальцев, - шатаясь и, по-моему, едва слышно шепча. Я приблизился чуть ли не
вплотную, но он все так же пребывал в глубоком раздумье, так что я громко
произнес:
- Здравствуйте.
А когда и это не вызвало никакого отклика, решил тему развить:
- Я тут новенький. Раньше сидел в Спрингфилде, отказник. Сюда, меня
перевели незаконно. И Бог знает зачем.
Он отвел ладони от лица и, щурясь, поглядел на меня сквозь спутанные
волосы. Широкое молодое лицо, простодушное и славянского типа - как у
кого-нибудь из героев второго плана в эйзенштейновском эпосе. Широкие губы
разошлись в холодной неубедительной улыбке - словно восход луны на
театральном заднике. Он поднял правую руку и тремя пальцами коснулся моей
груди, ровно по оси, будто желая удостовериться в моей телесности.
Удостоверился; улыбка стала поубедительней.
- Вы знаете, - настойчиво спросил я, - где мы? Или что с нами хотят
делать?
Бледные глаза покосились сперва влево, потом вправо - не знаю уж, в
смятении или страхе.
- Что это за город? штат?
Снова та же морозная улыбка, пока мои слова перекидывали длинный
мостик к его пониманию.
- Ну, скорее всего, где-то в горных штатах. Судя по "Тайму". - Он