"Андрей Дмитрук. Улыбка капитана Дарванга (Авт.сб. "Ночь молодого месяца")" - читать интересную книгу автора

свет. Но каково после высотного блаженства, после власти над молниями
сновать ткацким челноком взад-вперед, перетаскивая сонных торгашей и
орущих младенцев? Или, скажем, подбирать лишайных овец, будучи пилотом
санитарной машины...
Кхен Дарванг колебался недолго. Он был готов сдать самолет посланцам
Комитета. А затем, следуя мужественным заветам предков, вернуться в колесо
перевоплощений - санскару. Может быть, следующая жизнь окажется более
удачной.


Он уже пролетал здесь однажды, совершая пробное захождение. Тогда по
высокогорному лугу потревоженным жучиным гнездом разбегались овцы,
мелькали фигурки пастухов. В этих краях еще помнят королевские бомбовозы.
Сегодня пусто. Зеленая равнина клонится к северу, словно огромное
опускающееся крыло. И вдруг - обрыв: серые, красноватые слои. Большая река
на дне ущелья чуть ли не втрое раздулась после недавних ливней, и цвет у
нее хмурый, свинцовый. По левую руку желтеют тростниковые крыши деревни.
За ними топорщится, сплошь забив проход между скалами, тусклый предосенний
лес.
А дальше, нависая над покоем жилищ, откосы выпячены тяжестью озера. Вот
она, заоблачная чаша: массивный венец голого камня, редкие осыпи с
корявыми елями, длинные тени на темном зеркале. Лишь птицы да козы могут
напиться из самого неприступного в мире водоема.
Кхен уже смотрел не в обзорное стекло, а на телеэкран наведения, где в
грубо контрастных цветах отражались те же утесы, и овал неподвижных вод, и
скользящий по нему треугольник самолета. Неотрывно смотрел он, уже
покорный одному чувству цели, а пальцы пилота как бы сами собой плясали по
тумблерам, цеплялись за верньеры. И вот вплыли в раму две фосфорические
черты, и гонялись друг за другом, пока не сложили крест. Крестом пометил
Кхен налетающий берег.
Теперь можно расслабиться и сложить руки на груди. Автоматика откроет в
нужное время люки, и луч лазера одну за другой проводит бомбы. Да, можно
сложить руки. И даже закрыть глаза.


Прет Меам пришел накануне того дня, когда капитану Дарвангу предстояло
сдавать самолет.
На базе еще действовал контрольный пост, но это была чистая видимость.
Часовые документов не требовали и особенно охотно пропускали крестьян с
корзинами, взимая дань свежими плодами или глотком деревенского вина. Не
отвечая на шутки, Прет откупился парой манго и теперь стоял посреди двора,
озираясь в поисках кого-нибудь из офицеров.
Ему повезло больше, чем он ожидал.
В последний раз (подумать только - в последний!) сменив замасленный
комбинезон на парадную форму, шагал к проходной Кхен Дарванг. Походка
стремительная, руки за спиной, орехово-смуглая маска - точно у божка на
домашнем алтаре.
Прет был зорок, как положено горцу, и потому сразу узнал соплеменника в
низкорослом, вкрадчиво-торопливом, темнокожем капитане.
Это было еще отвратительней - офицер-кхань. Но Прет одолел себя, ибо