"Е.Л.Доктороу. Билли Батгейт" - читать интересную книгу автора

обнаженные грудки.
Около четырех утра в ресторан подъезжал, выглядевший свежо и нарядно в
своих ярких костюмах пастельных тонов, мистер Берман. В этом часу заведение
пустело окончательно: ни парней из налоговой службы, ни официантов, ни
оркестра. Но официально клуб как бы работал и единственным посетителем мог
быть лишь какой-нибудь полицейский, зашедший пропустить рюмочку "под
завязку" ночного дежурства. Я занимался делом - стаскивал скатерти со
столов, ставил на них стулья, попозже приходили уборщицы и мыли полы,
пылесосили ковровое покрытие и натирали воском паркет танцевального
"пятачка". Закончив работу, я шел по вызову в подвал, где прямо под залом
был оборудован, обшитый панелями, маленький офис. В офис вела железная
лестница, а входом служила пожарная дверь. Мистер Берман проглядывал чеки,
считал выручку ресторана и спрашивал меня о том, что я видел. Я, разумеется,
видел всякую ерунду: все для меня было новым - ночная жизнь Манхэттена
перевернула за неделю весь образ жизни. Я работал ночью, а спал - днем.
Жизнь била ключом вне меня, деньги текли рекой, но немного в другом
направлении, не как в офисе на 149-ой улице, здесь они не зарабатывались, а
тратились и переходили в голубой свет, шикарную одежду и глуповатые песенки
о любви.
Из разговоров с мистером Берманом я понял, что гардеробщица платит ему
за свое место, а не наоборот, как мог бы я подумать - для нее это была очень
выгодная работа, каждый вечер она покидала заведение не одна, а с очередным
ухажером, ждавшем ее под козырьком у входа. Но мистер Берман спрашивал не об
этом.
Я часто представлял свою малышку Ребекку. На высоких каблуках, одетую в
черное платье - мы танцевали. Мне казалось, что даже одна моя униформа
приведет ее в восторг. Спал я в этом самом офисе, ложился на диван, лишь
только мистер Берман уходил, и во сне занимался с ней любовью и ничего не
платил. Я ведь был с гангстерами и уже одно это было достаточным, чтобы она
любила меня просто так. О моих сновидениях мистер Берман тоже не желал
знать. Иногда я просыпался по утрам из-за вечной проблемы молодого организма
- приходилось что-то делать с бельем - я нашел китайскую прачечную, совсем
как коренной обитатель Бродвея, где мне отстирывали последствия эротических
мечтаний, пришлось и раскошелиться на покупки: трусы, майки, носки, рубашки
я тоже стал покупать на 3-ей авеню. Она уже стала моей. Я даже был доволен
собой, в центре мне жилось нормально. В отличие от Бронкса, центр уже стал
тем, кем Бронкс только собирался стать. А так, те же улицы и еще работа за
20 долларов в неделю. За уборку грязной посуды и постоянное внимание - от
этого у меня было напряжение в глазах и ушах. Для чего я смотрел на них
всех, не знаю. На третий или четвертый день моего пребывания в клубе видение
падающего мойщика окон стало стираться из памяти. Будто даже поведение на
Ист-Сайде было другим, даже для гангстеров. Спать я перешел на раскладушку,
просыпался под вечер, поднимался по железным ступенькам вверх, выходил через
пожарный выход на аллею и шел за угол в бар, там ужинали таксисты, а я
завтракал. О, завтраки у меня были огромные. Нищим старикам, пытающимся
проникнуть в кафетерий и вечно гоняемых владельцем, я покупал булочки или
кексы. Я отстраненно размышлял о том, как я устроился и думал о себе в
положительном ключе, не одобряя лишь то, что я не навещал маму. Однажды я
позвонил ей из телефонной будки и сказал, что меня с неделю не будет, но,
боюсь, она не запомнила. Пришлось ждать 15 минут, пока ее вызвали наверх из