"Е.Л.Доктороу. Билли Батгейт" - читать интересную книгу автора

время взмывающий ввысь, но не от руки к руке, а от темноты к свету, от ночи
ко дню, и в конце концов улетающим в бесконечность вселенной, в объятия
Бога!
Так или иначе произошла смена меня самого, и неважно, что чувствовал я
сам, а чувствовал я себя - объектом! Как много мелких штрихов и деталей,
узнавания нового меня проявилось повсюду, будто я попал на семинар - эти
ощупывающие взгляды людей, осматривающие тебя - хлоп, и ты чувствуешь, что
тот или иной человек больше не хочет иметь с тобой никаких дел, никогда, или
наоборот - раз, а вот этот приценивается к тебе в зависимости от религиозных
или политических воззрений, но в любом случае их оценка или отделение от
себя значило одно - ты переместился в их системе координат!
В то же время никто ничего не знал, понимаете, с кем я и где работал.
Все это было вторичным от изменения моего визуального и ощутимого физически
амплуа, кроме, разумеется, тех, кто уже тогда был в бизнесе. Но они-то как
раз и ничего не показывали из принципа, и были правы - всему свое время,
во-первых, а во-вторых, потому что с их профессиональной точки зрения я как
был, так и остался явной шпаной. Вот примерный портрет того состояния улицы,
в которую я окунулся тем летом. Никто толком так и не понял, что со мной
произошло: как я жил в самом пульсе кровеносных областей, освещаемых
бульварной прессой, размноженной среди соединений бумаги с типографской
краской, спрятанный осторожной лисой среди разнотравья в самом центре
новостей того времени.
И вот вечером я сидел на приступке здания приюта, одев белую сторону
куртки наружу, со своими друзьями Ребеккой и Арнольдом и мы были
предоставлены самим себе - ребята из стаи в своем прибежище. Это был летний
вечер, тот его час, когда голубизна еще яркого неба плавно перетекает в
густеющую темноту улицы с загорающимися фонарями. Было шумно, из открытых
окон громко верещало радио, покрываемое гулкими голосами из домов. Из-за
угла появился бело-зеленый фургон полицейских из местного участка, медленно
приблизился к нам и остановился. Тихо урчал мотор, я поглядел на человека в
форме, он взглянул на меня, рассмотрел внимательно, оценил по-своему. Мне
показалось, что все внезапно стихло, хотя ничего не изменилось, я
почувствовал, что куртка моя загорелась в свете заходящего солнца, будто я и
машина медленно взлетаем в воздух, отделились шины, корпус, от зеленого низа
до белого верха. Затем голова полицейского отвернулась, он сказал что-то
сидящим внутри, и они засмеялись. Потом они включили фары, как выстрелили, и
поехали от нас.
Это был тот самый миг осознания себя, о котором мне поведал мистер
Шульц. В окружении этого странного света я впервые ощутил гнев. Он пришел
как подарок, как награда. Я ощутил конкретную, с криминальным душком,
ярость, я узнал ее. Она пришла неожиданно, искомая мной и не желаемая
одновременно. Пришла на ступенях приюта в окружении таких же странных, как и
я, полу-детей. Это была едва осязаемая, запретная взрослость детских
мечтаний. Теперь она появилась и утвердила себя - я стал другим, я стал
гражданином, теперь уже точно стал. Я был зол, потому что думал, что сам
могу решить по какую сторону мне встать, сам, а не эти вонючие полицейские.
Я был разъярен, потому что в мире ничего нет временного. Я был раздосадован
до крайности, потому что мистер Берман послал меня домой и дал денег, потому
что хотел научить меня цене денег, а я этого не понял.
Теперь я вспомнил его слова, мол, не бери ничего в голову, нужен будешь