"Э.Л.Доктороу. Клоака" - читать интересную книгу автора

что его отец жив, что он все еще среди нас. И хотя я не услышал в его тоне
новых интонаций, мне все же показалось, что во время разговора я не совсем
точно уловил смысл сказанного. Во всяком случае, мне так показалось.
Мартин был не тот человек, на которого можно возлагать какие-либо
надежды, но игнорировать его тоже нельзя. Так что сами можете убедиться,
насколько противоречивы были мои чувства - наполовину репортерские,
наполовину редакторские, - меня донимала какая-то тревога по отношению к
этому молодому человеку и его странным видениям. Кроме того, меня обуревали
неуместные сантименты, подумать только, мне казалось, что, прояви этот же
самый молодой человек чуточку терпения, он мог бы прекрасно утвердиться в
штате моей газеты. Боже милостивый! Но, с другой стороны, почему бы и нет?
По зрелом размышлении я должен был понять, что если существуют натуры,
которые добровольно призывают на себя удары грозной судьбы, то Мартин
Пембертон, без сомнения, одна из них.


Глава четвертая

Мне кажется, я уже упоминал о том, что еще один раз видел Мартина
Пембертона до его исчезновения... видел, но не имел возможности поговорить
с ним. Вы, конечно, понимаете, что любой независимый журналист служит
одновременно нескольким работодателям. В случае с Мартином берусь
утверждать, что задания, которые он получал в "Телеграм", были самыми
стоящими из всех, на которые он мог рассчитывать. Чаще ему приходилось
унижаться до сотрудничества с еженедельными бульварными листками вроде
"Тэтлер" или "Газетт", которые платили ему пару-другую долларов за то, что
он описывал на полосах этих газет идиотские повадки класса новых богачей,
членом которого считали когда-то и самого Мартина. Такая работа была
большим оскорблением для его чувствительной души, чем те плохие романы, что
я давал ему на рецензию.
Как бы то ни было, через несколько недель после того, как он принес в
нашу редакцию свою промокшую и окровавленную рукопись, я увидел его на балу
в отеле "Сент-Николас". Должен сказать, что я ненавижу балы. Их теперь дают
каждый вечер в течение практически всего года. На них, по моему глубокому
убеждению, ездят исключительно люди, которые вылезут из кожи вон, лишь бы
превзойти блеском и богатством тех, кто прибыл на бал раньше их. Мой
издатель, от которого я всецело зависел, Джозеф Лэндри, считал своим святым
долгом подписываться на участие в этих мероприятиях, а отдуваться за него и
присутствовать на балах должны были его несчастные подчиненные вроде меня.
Именно в связи с этим печальным обстоятельством я и появился, бормоча
проклятия, на действе, которое, если память мне не изменяет, называлось
ежегодным праздником Нью-Йоркского Исправительного общества. Чтобы не очень
сильно страдать от одиночества и извлечь хоть какую-то пользу из своего
несчастья, я пригласил с собой свою сестру. Мэдди была истинным "синим
чулком", преподавала в школе и практически никогда не выезжала в свет.
Я уверен, что бал давало именно Исправительное общество, потому что за
полицейским кордоном, оцепившим отель, бесновалось ярко освещенное газовыми
фонарями блестящее собрание уличных пьяниц, забияк, грубиянов и попрошаек.
Эти достойные люди встречали оскорбительными, но зачастую необыкновенно
меткими замечаниями каждую парочку, которая, выйдя из кареты, устремлялась