"Э.Л.Доктороу. Всемирная выставка" - читать интересную книгу автора

к началу двадцатых у нас было уже пять человек прислуги: экономка, повариха,
горничная, няня у детей и шофер. Но в пору биржевого бума Эфраим многим
своим клиентам посоветовал заложить дома и покупать акции, так что после
краха в двадцать девятом году он чувствовал свою вину перед этими людьми,
поэтому на свои деньги выкупил их закладные. Никто от него этого не
требовал, но такой уж он был человек. И состояния как не бывало. Пришлось
всех, кроме Клары, уволить. Надо было ужиматься, ведь мальчикам вот-вот в
колледж идти.
Дэйв мог бы преуспеть больше. Но он был не от мира сего. Когда мы жили
в Нижнем Ист-Сайде, ему нравилось гулять у причалов и смотреть на
отплывающие пароходы. В те дни суда причаливали прямо чуть ли не к фонарным
столбам на улицах. Форштевни нависали над тротуарами. Громко хлопали на
ветру снасти, слышался скрип мачт. Он любил все это. С моряков глаз не
сводил. Мать не велела ему туда ходить. Она боялась, как бы он не сбежал на
какой-нибудь корабль. Непредсказуемый был. Не мальчишка, а наказание для
всех нас. Папа, кстати, обладал удивительным чувством юмора. Когда он вышел
на пенсию и они поселились на Магистрали, Дэйв, бывало, позвонит им и
скажет, что наведается, например, во вторник. Приходит вторник, его нет и
нет, мать места себе не находит, а папа и говорит: что ж, он ведь не сказал,
в какой вторник.
Я Дэйва любила, да и все мы его любили. Когда он уже очень болел - в
последний год жизни, - я возила его по всему Манхэттену к его контрагентам,
по магазинам, куда он делал поставки. Передвигался на костылях, едва ходил,
но он не мог себе позволить перестать работать.
А вот, помню одну историю про твоего отца, когда он был маленьким. Была
такая пара, Романовы, удивительные люди, они взяли под свое крылышко моих
отца и мать, когда те только что поженились. Уже немолодые, а детей у них не
было. Мистер Романов сам отвел меня в школу, потому что в то время родители
еще не очень-то говорили по-английски; он аглийским владел и мог
разговаривать с начальством. В общем, они нас очень опекали. Мистер Романов
преуспевал, у него была аптека где-то в районе сотых улиц. Там уже начинался
как бы загород. А больше всех он любил Дэйва. И вот Романовы пригласили
Дэйва к себе на уикенд - ну, своих-то детей у них не было, - и мать, чтобы
ее ребенок не ударил в грязь лицом, купила ему нарядный костюмчик с
шапочкой. Когда Дэйва во все это одели перед выходом, он стал весь красный.
Очень ему новый костюм не понравился. А шапка, помнится, была вроде как
маленький цилиндр. Мама привела его к Романовым, а Дэйв, пока взрослые
разговаривали внизу перед домом, поднялся наверх, и костюм полетел из окна
прямо к их ногам. Не желал Дэйв носить его. А чтобы еще сильней подчеркнуть
свою решимость, он вышел к ним в одном белье - представляешь? -
четырехлетка, спускается с крыльца и при всех швыряет свой цилиндр в лужу и
еще ногой его - топ! Подпрыгнул и двумя ногами на него - раз! раз! Втоптал в
грязь. Чтоб знали, что он по этому поводу думает.

21

Несколько месяцев потом я плохо спал. Боялся ложиться: во сне меня
преследовал запах эфира, я чувствовал, как в живот вонзается нож.
Когда снова пошел в школу, день или два со мной носились, как с
возвратившимся героем. Все со мной переглядывались, застенчиво улыбаясь.