"Э.Л.Доктороу. Всемирная выставка" - читать интересную книгу автора

тротуар и сбил женщину, прорвав сетчатую изгородь высоко над двором школы. С
высоты двух этажей женщина упала со своими продуктовыми сумками во двор. У
нее были бутылки с молоком. Они разбились, и молоко разлилось лужицами
вокруг ее тела. Потом молоко начало подкрашиваться кровью. Передняя половина
автомобиля торчала сквозь изгородь, колеса крутились, вися в пространстве. В
нашем классе одна из девочек как раз стояла у окна. Она вскрикнула. Все, в
том числе и учительница, подбежали к окну. Я увидел все это в тот миг покоя
и тишины, когда несчастье уже случилось, но еще не огласилось звуком.
И сразу же вся улица пришла в движенье. Послышался вскрик. Завизжали
тормоза машин. Учительница, бросившись вон из класса, побежала в кабинет
директора. А мы смотрели, как смесь молока и крови растекается по бетону.
Через пару секунд уже со всех сторон бежали люди, как будто улица никогда не
была пустынна и все произошло на глазах у публики. Наша учительница вызвала
полицию, впрочем, видимо, не она одна. Подъехали два зелено-белых
полицейских автомобиля. Полицейские занялись водителем "шевроле". Потом один
из автомобилей рванулся вниз по 173-й улице на Истберн-авеню к воротам
двора. Въехал прямо во двор. Прибыла карета "скорой помощи" из больницы
"Моррисания". Это было перед большой переменой. "Скорая помощь" не смогла
проехать во двор, из нее выскочили двое в белом и кинулись к женщине.
Осмотрели. Она была совершенно неподвижна. Они положили ее тело на носилки и
прикрыли одеялом. Так оно лежало, пока полицейские и врачи совещались. Потом
тело понесли к "скорой помощи". Я видел, как у женщины соскользнула с
носилок рука, она покачивалась в такт неспешному шагу несших носилки.
Мы сгрудились у окон, смотрели. Я ощущал вибрацию разгоряченных тел
вокруг.
Я бы после этого запросто продолжил занятия, но учительницу случившееся
чересчур расстроило. За несколько минут до конца урока она отпустила нас на
обед. Все только о происшествии и говорили. Сам я пошел домой обычной
дорогой, но видел на Уикс-авеню толпу ребятишек, смотревших на "шевроле",
который все еще не вынули из прорванной сетки. Полицейские не давали им
подходить слишком близко. Школьный двор закрыли на случай, если автомобиль
туда свалится. Когда я вошел в дом, мать стояла с телефонной трубкой в
руках: она только что узнала о несчастном случае. С потрясенным видом вошла
в кухню, где я поедал суп из помидоров с хлебом, намазанным арахисовым
маслом. Мать знала родственников погибшей. Это была взрослая дочь одной из
женщин, состоявших в женском комитете при синагоге. Мать села напротив меня.
- Прямо на школьном дворе, где играют дети! - сказала она. Лицо ее было
бледно. Она провела пальцами по волосам. - Какой кошмар. Ужас. Бедная
женщина.
Однако с моей высоко вознесенной над школьным двором позиции, из
блещущего солнцем окна классной комнаты я усмотрел в случившемся вовсе не
ужас, а скорее повод к философическому просветлению. Воздух все равно что
вода. В нем можно утонуть. С высоты зрелище события как бы увеличивалось,
просматривалась вся сцена действия. Фигуры человечков были маленькими.
Вечером, перед тем как заснуть, я вспомнил руку мертвой женщины,
свесившуюся с носилок и вяло раскачивающуюся туда-сюда вверх ладонью, словно
та мертвой рукой указует на школьный двор - снова и снова, смотри, мол, не
забывай, помни, что это место смерти. Много недель спустя пятно ее крови все
еще виднелось на покрытии школьного двора - неясной формы потемнение на
выбеленной солнцем цементной плоскости.