"Елена Долгова. Маги и мошенники" - читать интересную книгу автора

источником оговора, ответил отрицательно.
К несчастью для заподозренного, донос был не единственным. Прочие
обличали менее явно, чем письмо женщины, однако добросовестный секретарь
трибунала приобщил к делу не менее двух десятков доносов. Главным образом,
Бретону вменялись в вину вольные слова - лишь чуть более резкое изложение
сути его прежних проектов. От формального покаяния он, не считая себя
виновным, отказался.
В таких случаях Трибунал назначает пытку подследственного. К тому
времени, как Людвиг заинтересовался делом об эбертальском еретике, Бретона,
к счастью, еще не успели искалечить, чему в немалой степени способствовала
бюрократическая волокита.
Фон Фирхоф вспомнил события двухлетней давности и понял, что имеет
дело с практиком-фанатиком. Бывший проситель не забыл унизительного отказа,
его восхищение императором Церена за два года кануло в Лету, перед фон
Фирхофом стоял совершенно другой человек - жесткий, целеустремленный,
бесстрашный, успешно выдержавший схватку с казуистами Трибунала. Людвига
ужаснуло бессмысленное упорство Бретона. Он, как мог, постарался прикрыть
дело, которое к тому времени запуталось окончательно.
Освобожденный под поручительство епископа, отправленный в южную
провинцию, Бретон не испытывал особой благодарности к Людвигу-спасителю. Он
посмотрел прямо в холодные глаза инквизитора и, уходя, бросил напоследок:
- Vita sine libertate nihil.* [Жизнь без свободы - ничто (лат.).]
- Primum vivere* [Жизнь прежде всего (лат.).], - ответил тогда
раздосадованный чужим упрямством фон Фирхоф.
Сейчас бывший инквизитор и нынешний советник императора сполна пожинал
плоды собственного милосердия. Толосса слегка дымилась пожарами. Залив
оставался пустым.
- Будем исходить из имеющегося, - пожал плечами Людвиг.
Он снова заглянул в кристалл и насторожился. За насыпью, у самых
ворот, возникло движение, кажется, створки медленно отворялись. Ведьма
вскочила ловко, словно хищная кошка, и гибкой тенью метнулась в сторону,
прячась за прибрежные валуны. Фон Фирхоф заколебался. Появляться на берегу
опасно, оставаться на месте, за кипарисовой рощей - бесполезно. Идти в
Толоссу вслед за Адальбертом попросту необходимо, а вот с магическим
кристаллом в сумке заявиться в город восставших религиозных фанатиков -
сущее безумие.
Фон Фирхоф убрал кристалл в сумку, положил ее в яму возле валуна,
замаскировал тайник тремя тяжелыми камнями; расседлал и пустил вольно
пастись серого иноходца.
- Прощай, дружок.
А потом, обогнув кипарисовую рощу, заторопился в сторону берега.
И вовремя. Отряд пестро одетых и кое-как вооруженных горожан как раз в
этот момент по насыпи достиг берега. Сражаться никто не собирался,
навстречу осажденным двигался не вражеский отряд, а не менее пестрая толпа
беглых подданных Империи. По виду они походили на бедняков. В толпе понуро
брели усталые женщины, пищали и плакали младенцы.
Предводитель повстанцев приподнялся на стременах:
- Хвала Господу нашему и слава святому братству!
- Слава! - широко разнеслось над поверхностью моря.
Сумятица помогла ведьме, Людвиг видел, как она юркнула в ряды