"Юрий Домбровский. Новеллы о Шекспире" - читать интересную книгу автора

в нее листком.
- Ну вот и все, что я мог сделать, - сказал он. - Если ты будешь играть
Просперо, то, я думаю, пройдет.
Часа через два Ричард с пьесой в руках снова спустился к Шекспиру.
- Ну? - спросил Шекспир.
- Ты знаешь, - ответил Ричард, присаживаясь, я прочел. Хорошо! Теперь,
по-моему, все в порядке. Я бы даже и пантомиму оставил. Без нее непонятен
монолог Просперо, а его жалко выбрасывать - отличное место! Громкое,
звучное! На аплодисменты!
Шекспир повернулся к окну в сад и крикнул:
- Виллиам! - И объяснил Ричарду: - Мой племянник. Учится неважно, а
почерк как у секретаря королевского суда. Всегда все мои бумаги пишет.
Мальчишка вбежал с луком, увидел Бербеджа и остолбенел.
- Твой почитатель, - объяснил Шекспир с хмурой и гордой отцовской
улыбкой. - С утра здесь крутится. Видел тебя в "Гамлете" и "Саяне" . Тебе сколько тогда было?
- Одиннадцать, - ответил мальчишка.
- Боже мой, пять лет прошло, а все как будто вчера, - вздохнул Шекспир.
- И стихи пишет.
- Хорошие? О чем?
- На темы древних. Ничего. Достопочтенному Кроссу нравится. Он ведь
здесь у нас самый ученый человек. И читает хорошо, с чувством.
- Преемника себе готовишь? - улыбнулся Бербедж. - Что ж, давай его к
нам на треть пая?
- Что ты! Что ты! - по-настоящему испугался Шекспир. - Вот тогда уж
меня точно сживут со света. Три актера в одном семействе! Это даже для
Шекспиров много.
- Ладно! Пусть тогда будет секретарем королевского суда, - улыбнулся
Бербедж. Он взял мальчика за плечо: - Поднимемся, малый, ко мне, я тебе дам
бумагу и покажу, что мне нужно.
А на другой день вот это и случилось. ... После ужина гости вышли в
сад. Их было много. Был содержатель соседнего трактира, высокий, длинный
мужчина с висячими усами, хитрый, плутоватый и добродушный; был
достопочтенный Кросс; был клерк муниципалитета и местный нотариус Грин; был
старый друг, сосед и торговец шерстью Юлиус Лоу; был Джон Комб - человек
странный, замкнутый, иронический, вечно подтянутый, о котором ходила
нехорошая слава, что он дерет безбожные проценты; был сын его Томас; был
близкий друг дома Сандлер и многие другие. Все были веселы, беспечны, все
сильно выпили, и никто не думал о смерти.
И вот когда гости расселись за столом под большой тутовицей, а слуги
принесли и поставили фонари и свечи, Ричард Бербедж вдруг встал и сказал:
- Леди и джентльмены, минуту внимания! Самый молодой из нас прочтет
стихи, посвященные нашему дорогому новорожденному. Мистер Харт-младший,
прошу!
Мальчик встал из-за стола, высокий, спокойный, независимый маленький
джентльмен, и вышел на середину. Под мышкой у него была папка. Он распахнул
ее и вынул лист бумаги, украшенный рамкой со шнурами и розами.
- Нет, сюда, - позвал его Бербедж и показал на место около хозяина. - И
громко, здесь ведь театр, а это, - он показал на дочерей хозяина, - ложа для
дам и лордов. Читай, обращаясь к ним.
Мальчик выкинул вперед руку и начал читать. Конечно, не ахти какое было