"Юрий Домбровский. Новеллы о Шекспире" - читать интересную книгу автора

Он вышел в коридор, пошел к лестнице и наткнулся на Бербеджа. Тот стоял
у углового окна и по-прежнему барабанил пальцами по стеклу.
- Ну, что? - спросил он.
- Он зовет вас, - ответил Гроу. - Там никого нет, идите...
И занял его место у окна.
Не прошло и пяти минут, как Бербедж вернулся за ним.
- Вас зовет хозяин, - сказал он.
Когда он зашел, больной уже не лежал, а полусидел, опираясь на подушки.
Гроу он показался здоровым.
- Не надо вам сейчас ходить по дому, - объяснил больной. - Вот садитесь
за стол и читайте. Если Гиппократ надоел, то вот есть там кое-что другое.
Бербедж подошел к столу, снял щипцами нагар и возвратился к постели.
- Книги и бумаги ты просто возьмешь при мне, сказал больной, продолжая
разговор. - Я скажу доктору, он все это сделает. Тут они никому не нужны,
так что это легко.
- Ладно, - ответил Бербердж. - Но прости меня, хотя мы и сговорились не
трогать уже больше этого, - зачем тебе так торопиться? Почему бы, верно,
тебе серьезно не поговорить с доктором? Ведь какой смысл ему что-нибудь
скрывать? Он так же, как и все твои... (Больной кивнул головой). Хочешь, я
поговорю, а потом скажу тебе? Ты что, не поверишь мне?
Больной усмехнулся.
- Нет, и тебе не поверю. Но прежде всего не поверит он и скажет что-то
совсем не то. А вот что пользы ему скрывать, - я, верно, этого не знаю. Но,
конечно, какая-то польза есть. Может, они хотят подсунуть мне бумагу в самый
последний момент, когда уж не останется времени? А может, они сестры боятся?
Юдифь ведь тоже...
- Зря ты составил тогда эту бумагу, очень зря! болезненно поморщился
Бербедж.
- Что теперь об этом говорить, - слегка развел руками больной. - Пока
она у Грина, я спокоен! Ну а тогда мне пришлось уж так плохо...
- Да, - сказал Бербедж, думая о чем-то своем. - Да, Билл! Оказывается,
за все приходится давать ответ: за нажитое и прожитое.
Больной улыбнулся.
- Ой, нет! Прожитое-то мое! Его у меня уж никто не отнимет. Тут все
просто. А вот нажитое - оно, верно, висит, тянет, мучит, не пускает. Ты
знаешь, мне один немец рассказывал: у них там ведьмы не переводятся. И
знаешь, почему? Ни одна ведьма не может умереть, пока не передаст своего
колдовства. Будет болеть, мучиться, гореть, как на огне, а умереть все равно
не умрет. Держит ее земля: "Отдай! Отдай, не твое это, - отдай!" Вот так и
за меня ухватилось сейчас мое и не пускает - отдай! Отдай! Оказывается, это
такая власть, что перед ней и смерть ничто! - Он вдруг повернулся к Гроу: -
Что, коллега, вы что-то сказали?
- Нет, я молчал, - ответил он. - Я вас слушал.
Ночью его сменила Мария - она в комнату больного не входила, но всю
ночь сидела где-то рядом. Больному, по мнению доктора, не надо было знать
этого. Спать Гроу уложили в маленькой угловой комнате - чулане или кладовке
для старой мебели. Было очень жарко (туда проходила труба) и темновато (ему
дали всего одну оплывающую, кривую свечку). Он, не раздеваясь, брякнулся на
мягкое разноцветное тряпье и сразу же забылся. И сон пришел тревожный и
утомительно-мелочный, в нем смешались строки мелкого, мышиного шрифта и