"Юрий Домбровский. Записки мелкого хулигана" - читать интересную книгу автора

признаваться: "За два с половиной года действия указа "Об усилении
ответственности за хулиганство" мы получили эффект меньший, чем ожидали"
("ИЗВЕСТИЯ" от 30.05.1969 г. "Милиция и мы"). Ох, эта святая простота! Как
ты тут не к мосту! "Нам ничего не дал за 6 лет этот указ - хулиганство
только растет", сказал на встрече с писателями в 1972 году зам. министра МИД
Крылов.

Наступает ночь. Камера затихает; я лежу и размышляю о своем счастье (не
о судьбе - что о ней сейчас думать? А именно о счастье). Очень мне уж не
везет в столкновениях с нашей юстицией. Я написал антирасистский роман и был
осужден за расизм (сейчас роман издан).
Я заключил договор на перевод, сделал его, сдал в редакцию, и судья
Милютина осудила меня за то, что я не сделал перевод и не сдал его в
редакцию (а сейчас он печатается).
Я спрятал женщину от хулиганов, и меня осудили за хулиганство (а
хулиганами даже не заинтересовались). И это не были запутанные дела - нет,
все было ясно, явно, с самого начала говорило в мою пользу: и логика, и
свидетели, и документы, и все равно я был осужден. Таково уж мое счастье. Я
вечно кого-то раздражаю и не устраиваю. Или - беда нашей судебной практики?
То, что она уж слишком многих устраивает и слишком мало кого боится
раздражить?
И тут я вспомнил о "полканах".
В 1949 году нас пригнали в Тайшет. Около палатки нас встретил старший
дневальный - старый, заслуженный вор. Мы шли, а он стоял и смотрел на нас.
- Ну что, полканы, пригнали вас? - спросил он меня. - Тут уж вам хана!
- Почему мы полканы? - спросил я. Он фыркнул.
- А кто ж вы? Волки? Нет, это кто-то с маслом в голове вас сдал за
волков. Ну, вот ты, - обратился он к моему соседу, - за что ты сидишь?
Вредитель? Божественник?
Это был профессор Эрнст - высокий, худой старик астматик. Он скинул
мешок на снег и стоял перед вором, вытянувшись.
- Я шпион, - ответил он серьезно.
- Ну вот, немецкий шпион, - радостно подхватил вор. - Еще двоих таких,
как ты, и орден следователю! Эх вы, полканы, собачьи ваши шкурки.
И он отошел, а через минуту мы услышали его крик - он кого-то бил и
тащил с нар.
- Я вор! - гордо орал он. - Я человек! Я воровал и сел! А ты кто? А ты
за что? Ах, ты ни за что? Ну и засохни, пока не стащат в столярку (в
столярке стояли гробы). Вон иди к параше. Дай место людям! Безвинный!
Да, страшное дело сидеть в лагере ни за что - понял я тогда. А утром
мне профессор Эрнст - искусствовед и археолог - объяснил все по пальцам.
-- Вот, скажем, дорогой мой, какую-то деревушку одолели волки. И
столько их развелось, что за каждую голову власть положила по сотне. А
пришел в контору мужичок-серячок, увидел, что там сидит жулик, возвратился в
избу, снял с гвоздя ружье. "Полкан, Полкан!" Пиф-паф, голову долой и: "Вот,
ваше степенство, волчок-с, пожалуйте премию-с". Спрашивается, - и тут
профессор Эрнст загнул первый палец, - много ли будет побито волков? - Он
загнул второй. - Много ли останется в живых полканов? - Загнул третий. -
Много ли в селе появится настоящих охотников или и те, что были охотниками,
превратятся в гицелей*? - Он показал мне кулак и спросил: - Ясно?