"Джон Донн. Стихотворения" - читать интересную книгу автора

XVII столетиях. По мнению биографов, есть основания полагать, что и Донн в
юности обращался к "Духовным упражнениям". Система медитации, предложенная
Лойолой, была рассчитана на ежедневные занятия в течение месяца и строилась
на отработке особых психофизических навыков. Она, в частности, предполагала
умение в нужные моменты зримо воспроизвести в воображении определенные
евангельские сцены (распятие, положение во гроб) и вызвать в себе
необходимые эмоции (скорбь, радость). Как завершение каждого упражнения
следовала мысленная беседа с творцом.
Некоторые сонеты Донна по своей структуре, действительно весьма похожи
на медитации по системе Лойолы. Так, например, начало седьмого сонета
(октава) можно рассматривать как воспроизведение картины Страшного суда, а
конец стихотворения (секстет), как соответствующее данной сцене прошение: -

С углов Земли, хотя она кругла,
Трубите, ангелы! Восстань, восстань
Из мертвых, душ неисчислимый стан!
Спешите, души, в прежние тела!
Кто утонул и кто сгорел дотла,
Кого война, суд, голод, мор, тиран
Иль страх убил... Кто богом осиян,
Кого вовек не скроет смерти мгла!..
Пусть спят они. Мне ж горше всех рыдать
Дай, боже, над виной моей кромешной.
Там поздно уповать на благодать...
Благоволи ж меня в сей жизни грешной
Раскаянью всечасно поучать:
Ведь кровь твоя - прощения печать!

В начале одиннадцатого сонета герой представляет себе, как он находился
рядом с распятым Христом на Голгофе и размышляет о своих грехах. Конец же
стихотворения выражает эмоции любви и удивления {Martz L. The Poetry of
Meditation. New Haven, 1954. P. 50-51.}. Да и сами размышления о смерти,
покаянии, Страшном суде и божественной любви, содержащиеся в первых
шестнадцати сонетах, тоже весьма типичны для медитации по системе Лойолы.
Однако и тут Донн переосмыслил традицию, подчинив ее своей
индивидуальности. Весь маленький цикл проникнут ощущением душевного
конфликта, внутренней борьбы, страха, сомнения и боли, то есть именно теми
чувствами, от которых медитации должны были бы освободить поэта. В
действительности же получилось нечто обратное. Первые шестнадцать сонетов
цикла являются скорее свидетельством духовного кризиса, из которого поэт
старается найти выход. Но и обращение к религии, как оказывается, не дает
ему твердой точки опоры. Бога и лирического героя сонетов разделяет
непроходимая пропасть. Отсюда тупая боль и опустошенность (третий сонет),
отсюда близкое к отчаянию чувство отверженности (второй сонет), отсюда и,
казалось бы, столь неуместные, стоящие почти на грани с кощунством
эротические мотивы (тринадцатый сонет).
Душевный конфликт отразился и в трех поздних сонетах Донна, написанных,
по всей вероятности, уже после 1617 года. За обманчивым спокойствием и
глубокой внутренней сосредоточенностью сонета на смерть жены стоит не только
щемящая горечь утраты, но и неудовлетворенная жажда любви. Восемнадцатый