"Джон Донн. Поединок со смертью" - читать интересную книгу автора

Иаков.[45] Воистину, думая об этой посмертной гибели, этой смерти после
погребения, я скажу: после того как Бог, во власти Коего врата смерти, спас
меня от смерти в утробе, принеся меня на свет, и спас от многих смертей
этого мира, положив меня в могилу, я должен умереть снова, в тлении этой
плоти, и в рассеянии этой пыли; как и все, монарх, при жизни вознесенный над
многими народами, должен во прахе своем лежать в углу свинцового листа,
столько времени, сколько выдержит свинец; частный человек, отошедший от дел,
который думал, что отныне и навсегда принадлежит только самому себе, и
никогда не станет достоянием публики, должен во прахе своем стать на
обозрение, и (таков переворот, что совершается могилой), прах его будет
смешан с пылью любой проезжей дороги, любой навозной кучи, и заключен в
любой луже, в любом пруде; вот самое презренное бесчестие, самая страшная и
окончательная отмена человека, какую мы только можем себе представить. Ясно,
что Бог вознес изъявление своей власти на величайшую высоту, когда привел
пророка Иезекииля в ущелье с высохшими костьми, и сказал: "Сын человека,
могут ли эти кости ожить?",[46] и хотя это было невозможно, все же они
ожили; Господь соединил их сухожилиями, покрыл плотью, дал им дыхание, и они
ожили.[47] Но в том случае можно было увидеть кости, нечто видимое, о чем
можно было сказать: "Может ли это, это ожить?", в то время как в смерти,
обращающей в прах и в тление, мы не видим ничего, что могло бы быть отнесено
к определенному человеку. Если мы скажем, "Может ли этот прах ожить?" - есть
вероятность, что не может. Возможно, это обыкновенная земная пыль, которая
никогда не оживала, и никогда не оживет; быть может, это прах червей того
человека, которые жили, но отжили; быть может, это прах совершенно другого
человека, не имеющего никакого отношения к тому, о ком вопрошали. Эта смерть
тления и рассеяния для обыденного сознания - самая непоправимая смерть из
всех; и все же Domini Domini sunt exitus mortis, во власти Господа
Вседержителя врата смерти, и, воссоединяя пыль в прежнее тело, заново
оживляя его той же душой, Он должен в благословенном и славном воскресении
дать мне такой исход и из этой смерти, который никогда не приведет ни в
какую другую смерть, но утвердит меня в жизни, которая будет длиться, доколе
пребудет сам Господь жизни. Так будет и с вами, и это относится к первому
смыслу слов "во власти Господа Вседержителя врата смерти", так что, хотя от
утробы до могилы, и в самой могиле, мы переходим от смерти к смерти, все же,
как говорит Даниил, Господь наш Бог способен спасти нас, и Он нас
избавит.[48] И так мы переходим ко второму пониманию слов "во власти Господа
Вседержителя врата смерти", гласящих, что Богу, а не человеку, дано судить
нас при нашей смерти, или заключать о забвении нас Богом, исходя из того,
какова она.
Признаки, которые врачи получают, и прогноз, который они дают
относительно смерти или выздоровления больного, они получают и дают, исходя
из оснований и правил своего искусства: но у нас нет такого правила, нет
такого искусства, чтобы основать на нем прогноз о духовной смерти и
проклятии, исходя из такого рода признаков, какие мы можем наблюдать у
всякого умирающего человека: того, что мы видим, часто достаточно для
печали, но не для отчаяния, ибо милость Божия действует мгновенно, в
считанные минуты; зачастую она не заметна никому из находящихся рядом, но
только одному тому, кто отходит, так что наше разочарование может быть
двояким: при смерти друга мы обыкновенно успокаиваем себя, когда
засвидетельствовано, что он умер как агнец, то есть, без всякого