"Джон Донн. Поединок со смертью" - читать интересную книгу автора

сопротивления; но Богу известно, что это могло сопровождаться опасным
отупением и оцепенением, и бесчувствием к настоящему своему положению. Наш
благословенный Спаситель приял борение со смертью, и даже печаль допустил в
свою душу перед лицом смерти, и испытал телесное страдание вплоть до
кровавого пота, и упрекал Бога, и воззвал к Нему на кресте. Набожным был тот
человек, кто на смертном одре, вернее на смертной земле, так как он был
отшельником, сказал: Septuaginta annis Domino servivisti, et mori times? Ты
служил доброму Господину семьдесят лет, теперь ли будешь противиться идти к
Нему? И все же Илларион противился. Набожным человеком (отшельником) был
тот, кто сказал в день своей смерти: Cogitate hodie coepisse servire Domino,
et hodie finiturum, подумай, что сегодня ты только начал служить Господу:
славить Его во Христе постоянным умерщвлением плоти; но если твой первый
день станет твоим же последним днем, когда тебе придти за своей платой? Все
же Варлаам согласился бы остаться подольше ради этого; не делай ложного
вывода из того, что человек противится смерти. И далее, о насильственных
смертях, как и о разбойниках, сам Христос запретил нам Своей собственной
смертью делать ложные выводы, так как Его собственная смерть несла в себе
такой отпечаток: Он был обесславлен и казнен как злодей, и без сомнения
многие из тех, кто присутствовал при Его смерти, считали Его таковым. В
Писании совсем мало примеров внезапной смерти праведных людей, (смерть в бою
нельзя назвать внезапной); но Бог правит не примерами, а законами; не
следует поэтому делать ложных выводов о внезапной смерти; равно как и о
душевном смятении, хотя, возможно, даже сопровождаемом словами неверия в
милость Господню. Верно, что дерево лежит так, как упало; но не последний
удар валит дерево, и не последнее слово, не последний вздох позволяют судить
о душе. И мы все молимся о жизни в мире, без насильственной смерти, и против
внезапной смерти, чтобы дано было время на раскаяние, и да будем иметь
сдержанную и несамонадеянную уверенность против смерти в смятении и в
неверии, но пусть никогда мы не будем делать ложных выводов о людях, которых
настигла подобная смерть. Domini, Domini sunt exitus mortis, во власти
Господа Вседержителя врата смерти, и Он приял Самсона, который покинул этот
мир так, что судить об этом поступке очень нелегко, (рассмотрим ли мы
совершившего действие или от действия претерпевших: смерть его собственную
или же тех, кого он убил вместе с собой); все же Святой Дух подвигнул Св.
Ап. Павла прославить его в своем великом перечне,[49] и так же делает вся
Церковь. Решающим днем является не самый день нашей смерти, но весь ход
нашей жизни: я благодарен тому, кто молится за меня в час, когда по мне
звонит колокол; но еще более я благодарен тому, кто учит меня, чья проповедь
ко мне, кто научает, как мне жить, fac hoc et vives, здесь моя защита; уста
Господа произнесли: "Делай так и ты будешь жить". Но и поступая так, я
все-таки тоже умру, умру телесной, естественной смертью; но Бог никогда не
упоминает, никогда, по-видимому, не берет в расчет эту смерть, телесную,
естественную смерть. Бог не говорит: "Живи в добре, и ты умрешь доброй
смертью", доброй, значит - легкой, спокойной смертью; но "живи в добре
здесь, и ты будешь жить в добре вечно". И раз первая часть фразы хорошо
сочетается с последней, то никогда не принимают во внимание, никогда не
вслушиваются в то, что содержится между ними в скобках; так веди добрую
жизнь здесь, чтобы она перетекла в вечную жизнь, и не думай, какой смертью
мы умрем. Но откроет ли врата моей тюрьмы смазанный маслом ключ
(благосклонная ко мне и подготовляющая меня к смерти немощь), или же