"Анастасия Доронина. Один счастливый день " - читать интересную книгу автора

мать-то... Ты не пугай ее, Валентин. Сам понимаешь, в ее положении...
- В ее положении? - Валентик все еще не понимал. И вдруг острая догадка
пронзила его мозг.
Эта игла, проникая в сознание похолодевшего Валентика, нашпилила на
себя и навсегда оставила в памяти картину: острые от сенсационной новости
лица соседок; смущенно озирающегося Ивана Гавриловича; мать, прячущуюся за
спиной своего... "самца!", - злобно мелькнуло в мозгу у Валентика. Только
тут он заметил - с внезапным приступом стыда и ощущения позора - как
округлилась фигура матери, как заметно налилась ее всегда маленькая грудь.
"И платье это... широкое... она не для меня! Не для моего дня рождения
сшила!" - осенила его еще одна догадка.
Про платье - это было обиднее всего. Платье подчеркивало, что у матери
есть свой повод менять гардероб, - и этот повод не имеет никакого отношения
к нему, Валентику. До сих пор она обзаводилась обновками только ради его дня
рождения, детсадовских и школьных праздников.
Ни слова не говоря, Валентик развернул "Харлей" и, не оборачиваясь,
скрылся в каменной глотке арки...

***

Его мать - беременна! Беременна в сорок пять лет! Имея
совершеннолетнего сына! Беременна - на потеху всей Люсиновской улице!
Беременна - и собирается рожать!
"Кого ты хочешь, сынок - братика или сестренку?!" - издевательски
спрашивал у себя Валентик с воображаемыми материнскими интонациями. И так и
видел, как Иван Гаврилович, стремясь оградить женушку от груза хозяйственных
забот, берет эти заботы и на голубом глазу складывает их на Валентиковы
плечи... А потом представлял, как в их доме появляется какое-то сморщенное,
визгливое существо и все начинает крутится вокруг этого... этого... сучьего
выродка! "Орать будет день и ночь", - думал он и уже видел, как их
аккуратную кухню и крохотный коридорчик уродуют протянутые тут и там веревки
с пеленками. Пеленки мокрые, с них капает, на полу лужицы... И бутылочки с
детской смесью по всей кухне, и ночные горшки, и коляска, об которую он
непременно будет спотыкаться... и соседские сплетни, и жалостливые, а то и
чего хуже - насмешливые взгляды в спину... И младенческий крик, визгливые
вопли и днем, и ночью...
- А кстати! Где они поставят кровать? Детскую кровать?! - это Валентик
произнес вслух и его бросило в жар; у них всего две комнаты! Большую до сих
пор занимал сам Валентик, а в маленькой ютились эти... "молодожены". В
другую квартиру им не переехать: Иван Гаврилович, кажется, вовсе не имел
своей жилплощади!
"Сволочь", - подумал Валентик, вспомнив об этом. И даже застонал от
злости. - Валентик, привет! Ты что, заболел? - услышал он за спиной. Голос
был знакомый, очень знакомый. - Ой, какой ты... Просто мальчик с картинки! А
откуда у тебя мотоцикл?
Молодой человек с силой провел руками по лицу - надо приходить в себя.
Оказывается, он давно уже стоит, то есть сидит, верхом на "Харлее", возле
многолюдного подземного перехода. Его толкали, ругали, просили
посторониться - Валентик не замечал... Как он здесь оказался?
- Привет... А ты что тут делаешь? - спросил он у Леры. Подружка его