"Идиот (обложка книги) " - читать интересную книгу автора

- Святотатство! Святотатство! - тотчас же поддакнул чиновник.
- За это в Сибирь?
- В Сибирь, в Сибирь! Тотчас в Сибирь!
- Они вс╕ думают, что я еще болен, - продолжал Рогожин князю, - а я,
ни слова не говоря, потихоньку, еще больной, сел в вагон, да и еду;
отворяй ворота, братец Семен Семеныч! Он родителю покойному на меня
наговаривал, я знаю. А что я, действительно, чрез Настасью Филипповну
тогда родителя раздражил, так это правда. Тут уж я один. Попутал грех.
- Чрез Настасью Филипповну? - подобострастно промолвил чиновник, как
бы что-то соображая.
- Да ведь не знаешь! - крикнул на него в нетерпении Рогожин.
- Ан и знаю! - победоносно отвечал чиновник.
- Эвона! Да мало ль Настасий Филипповн! И какая ты наглая, я тебе
скажу, тварь! Ну, вот так и знал, что какая-нибудь вот этакая тварь так
тотчас же и повиснет! - продолжал он князю.
- Ан, может, и знаю-с! - тормошился чиновник: - Лебедев знает! Вы,
ваша светлость, меня укорять изволите, а что коли я докажу? Ан, та самая
Настасья Филипповна и есть, чрез которую ваш родитель вам внушить пожелал
калиновым посохом, а Настасья Филипповна есть Барашкова, так сказать, даже
знатная барыня, и тоже в своем роде княжна, а знается с некоим Тоцким, с
Афанасием Ивановичем, с одним исключительно, помещиком и раскапиталистом,
членом компаний и обществ, и большую дружбу на этот счет с генералом
Епанчиным ведущие...
- Эге! Да ты вот что! - действительно удивился, наконец, Рогожин; -
тьфу чорт, да ведь он и впрямь знает.
- Вс╕ знает! Лебедев вс╕ знает! Я, ваша светлость, и с Лихачевым
Алексашкой два месяца ездил, и тоже после смерти родителя, и все, то-есть,
все углы и проулки знаю, и без Лебедева, дошло до того, что ни шагу. Ныне
он в долговом отделении присутствует, а тогда и Арманс, и Коралию, и
княгиню Пацкую, и Настасью Филипповну имел случай узнать, да и много чего
имел случай узнать.
- Настасью Филипповну? А разве она с Лихачевым... - злобно посмотрел
на него Рогожин, даже губы его побледнели и задрожали.
- Н-ничего! Н-н-ничего! Как есть ничего! - спохватился и заторопился
поскорее чиновник: - н-никакими, то-есть, деньгами Лихачев доехать не мог!
Нет, это не то, что Арманс. Тут один Тоцкий. Да вечером в Большом али во
французском театре в своей собственной ложе сидит. Офицеры там мало ли что
промеж себя говорят, а и те ничего не могут доказать: "вот, дескать, это
есть та самая Настасья Филипповна", да и только, а насчет дальнейшего -
ничего! Потому что и нет ничего.
- Это вот вс╕ так и есть, - мрачно и насупившись подтвердил Рогожин,
- то же мне и Зал╕жев тогда говорил. Я тогда, князь, в третьягодняшней
отцовской бекеше через Невский перебегал, а она из магазина выходит, в
карету садится. Так меня тут и прожгло. Встречаю Зал╕жева, тот не мне
чета, ходит как приказчик от парикмахера, и лорнет в глазу, а мы у
родителя в смазных сапогах, да на постных щах отличались. Это, говорит, не
тебе чета, это, говорит, княгиня, а зовут ее Настасьей Филипповной,
фамилией Барашкова, и живет с Тоцким, а Тоцкий от нее как отвязаться
теперь не знает, потому совсем, то-есть, лет достиг настоящих, пятидесяти
пяти, и жениться на первейшей раскрасавице во всем Петербурге хочет. Тут