"Ф.М.Достоевский. Петербургские сновидения в стихах и прозе" - читать интересную книгу автора

проговорил так странно, что его отвезли в сумасшедший дом. И могло же
войти ему в голову, что он - Гарибальди! Да! все чиновники, его
сослуживцы, показали, что он уже две недели заботился об этом; вычитал он
что-то случайно в подвернувшейся на столе газете. Никогда-то он почти ни с
кем не говорил и вдруг начал беспокоиться, смущаться, расспрашивать всё о
Гарибальди и об итальянских делах, как Поприщин об испанских... И вот в
нем образовалась мало-помалу неотразимая уверенность, что он-то и есть
Гарибальди, флибустьер и нарушитель естественного порядка вещей. Сознав в
себе свое преступление, он дрожал день и ночь. Ни стоны жены, ни слезы
детей, ни высокомерные лакеи у подъездов, подставлявшие ему на Невском
ногу, ни ворона, севшая ему однажды на улице на искомканную его шляпу и
возбудившая всеобщий смех его департаментских, ни кнутики
лихачей-извозчиков, ни пустое собственное брюхо - ничто, ничто уже более
не занимало его. Весь божий мир скользил перед ним и улетал куда-то, земля
скользила из-под ног его. Он одно только видел везде и во всем: свое
преступление, свой стыд и позор. Что скажет их превосходительство, что
скажет сам Дементий Иваныч, начальник отделения, что скажет, наконец,
Емельян Лукич, что скажут они, они все... Беда! И вот в одно утро он вдруг
бросился в ноги его превосходительству: виноват, дескать, сознаюсь во
всем, я - Гарибальди, делайте со мной что хотите!.. Ну, и сделали с ним...
что надо было сделать. Когда мне приснился этот сон, я сам засмеялся над
собою и над странностью моих снов. И вдруг - сон в руку. Как вам нравится,
господа: вычитал я недавно из газет опять одну тайну. Действительно тайну;
в газетах напечатано и истолковано, а все-таки тайну. Открылся вдруг новый
Гарпагон, умерший в самой ужасной бедности, на грудах золота. Старик этот,
которого тоже нужно отнести к замечательным субъектам доктора Крупова, был
некто отставной титулярный советник Соловьев, имевший около восьмидесяти
лет от роду. Он нанимал себе угол за ширмой за три рубля. В своем грязном
углу Соловьев жил уже более года, не имел никаких занятий, постоянно
жаловался на скудость средств и даже, верный характеру своей видимой
бедности, за квартиру во-время не платил, оставшись после смерти должен за
целый год. В течение этого года новый Плюшкин постоянно был болен, страдал
одышкою и грудным расстройством и ходил за советами и лекарствами в
Максимилиановскую лечебницу. Он отказывал себе в свежей пище, даже в
последние дни своей жизни. После смерти Соловьева, умершего на лохмотьях,
посреди отвратительной и грязной бедности, найдено в его бумагах 169022
р(убля) с(еребром), кредитными билетами и наличными деньгами. Газетное
объявление гласит, что найденные деньги отданы на хранение в департамент
Управы благочиния, а тело умершего подлежит вскрытию...
Я раздумывал об этом происшествии и приближался к Гостиному двору.
Становился вечер; в магазинах, за цельными, слегка запотевшими стеклами,
загорелся газ. Рысаки и офицеры летели по Невскому; тяжело хрустя по
снегу, неслись блестящие кареты, запряженные гордыми конями, с гордыми
кучерами и надменными лакеями. Изредка раздавался звонкий стук подковы,
тронувшей сквозь снег камень; по тротуарам валили прохожие... был канун
рождества... И вот передо мною в толпе мелькнула какая-то фигура, не
действительная, а фантастическая. Я ведь никак не могу отказаться от
фантастического настроения. Еще в сороковых годах меня называли и дразнили
фантазером. Тогда, впрочем, я не пролез в одну щелочку. Теперь,
разумеется,- седина, житейская опытность и т. д., и т. д., а между тем я