"Федор Михайлович Достоевский. Братья Карамазовы (Часть 3)" - читать интересную книгу автора

его внезапно позвали, и на ходу, встретив своего племянника, парня лет
двадцати, недавно только прибывшего из деревни, приказал ему побыть на
дворе, но забыл приказать о капитане. Добежав до ворот, Митя постучался.
Парень мигом узнал его: Митя не раз уже давал ему на чай. Тотчас же отворил
ему калитку, впустил и, весело улыбаясь, предупредительно поспешил
уведомить. что "ведь Аграфены Александровны теперь дома-то и нет-с".
- Где же она, Прохор? - вдруг остановился Митя.
- Давеча уехала, часа с два тому, с Тимофеем, в Мокрое.
- Зачем? - крикнул Митя.
- Этого знать не могу-с, к офицеру какому-то, кто-то их позвал оттудова
и лошадей прислали...
Митя бросил его и как полоумный вбежал к Фене.

V. ВНЕЗАПНОЕ РЕШЕНИЕ.

Та сидела в кухне с бабушкой, обе собирались ложиться спать. Надеясь на
Назара Ивановича, они изнутри опять-таки не заперлись. Митя вбежал, кинулся
на Феню и крепко схватил ее за горло.
- Говори сейчас, где она, с кем теперь в Мокром? - завопил он в
исступлении.
Обе женщины взвизгнули,
- Ай скажу, ай, голубчик Дмитрий Федорович, сейчас все скажу, ничего не
потаю, - прокричала скороговоркой на смерть испуганная Феня: - она в Мокрое
к офицеру поехала.
- К какому офицеру? - вопил Митя.
- К прежнему офицеру, к тому самому, к прежнему своему, пять лет тому
который был, бросил и уехал, - тою же скороговоркой протрещала Феня.
Дмитрий Федорович отнял руки, которыми сжимал ей горло. Он стоял пред
нею бледный как мертвец и безгласный, но по глазам его было видно, что он
все разом понял, все. все разом с полслова понял до последней черточки и обо
всем догадался. Не бедной Фене, конечно, было наблюдать в ту секунду, понял
он или нет. Она как была, сидя на сундуке, когда он вбежал, так и осталась
теперь, вся трепещущая и, выставив пред собою руки, как бы желая защититься,
так и замерла в этом положении. Испуганными расширенными от страха зрачками
глаз впилась она в него неподвижно. А у того как раз к тому обе руки были
запачканы в крови. Дорогой, когда бежал, он должно быть дотрогивался ими до
своего лба, вытирая с лица пот, так что и на лбу, и на правой щеке остались
красные пятна размазанной крови. С Феней могла сейчас начаться истерика,
старуха же кухарка вскочила и глядела как сумасшедшая, почти потеряв
сознание. Дмитрий Федорович простоял с минуту и вдруг машинально опустился
возле Фени на стул.
Он сидел и не то чтобы соображал, а был как бы в испуге, точно в
каком-то столбняке. Но все было ясно как день: этот офицер - он знал про
него, знал ведь отлично все, знал от самой же Грушеньки, знал, что месяц
назад он письмо прислал. Значит, месяц, целый месяц это дело велось в
глубокой от него тайне до самого теперяшнего приезда этого нового человека,
а он-то и не думал о нем! Но как мог, как мог он не думать о нем? Почему он
так-таки и забыл тогда про этого офицера, забыл тотчас же, как узнал про
него? Вот вопрос, который стоял пред ним как какое-то чудище. И он созерцал
это чудище действительно в испуге, похолодев от испуга.