"Федор Михайлович Достоевский. Братья Карамазовы (Часть 3)" - читать интересную книгу автора

Но вдруг он тихо и кротко, как тихий и ласковый ребенок, заговорил с
Феней, совсем точно и забыв, что сейчас ее так перепугал, обидел и измучил.
Он вдруг с чрезвычайною и даже удивительною в его положении точностью
принялся расспрашивать Феню. А Феня хоть и дико смотрела на окровавленные
руки его, но тоже с удивительною готовностью и поспешностью принялась
отвечать ему на каждый вопрос, даже как бы спеша выложить ему всю "правду
правдинскую". Мало-по-малу, даже с какою-то радостью начала излагать все
подробности, и вовсе не желая мучить, а как бы спеша изо всех сил от сердца
услужить ему. До последней подробности рассказала она ему и весь сегодняшний
день, посещение Ракитина и Алеши, как она, Феня, стояла на сторожах, как
барыня поехала и что она прокричала в окошко Алеше поклон ему, Митеньке, и
чтобы "вечно помнил, как любила она его часочек". Выслушав о поклоне, Митя
вдруг усмехнулся и на бледных щеках его вспыхнул румянец. Феня в ту же
минуту сказала ему, уже ни крошечки не боясь за свое любопытство:
- Руки-то какие у вас, Дмитрий Федорович, все-то в крови!
- Да, - ответил машинально Митя, рассеянно посмотрел на свои руки и
тотчас забыл про них и про вопрос Фени. Он опять погрузился в молчание. С
тех пор как вбежал он" прошло уже минут двадцать. Давешний испуг его прошел,
но видимо им уже овладела вполне какая-то новая непреклонная решимость. Он
вдруг встал с места и задумчиво улыбнулся.
- Барин, что с вами это такое было? - проговорила Феня" опять показывая
ему на его руки, - проговорила с сожалением, точно самое близкое теперь к
нему в горе его существо.
Митя опять посмотрел себе на руки.
- Это кровь, Феня, - проговорил он, со странным выражением смотря на
нее, - это кровь человеческая и, боже, зачем она пролилась! Но... Феня...
тут один забор (он глядел на нее как бы загадывая ей загадку), один высокий
забор и страшный на вид, но... завтра на рассвете, когда "взлетит солнце",
Митенька через этот забор перескочит... Не понимаешь, Феня, какой забор, ну
да ничего... все равно, завтра услышишь и все поймешь... а теперь прощай! Не
помешаю и устранюсь, сумею устраниться. Живи, моя радость... любила меня
часок, так и помни на веки Митеньку Карамазова... Ведь она меня все называла
Митенькой, помнишь?
И с этими словами вдруг вышел из кухни. А Феня выхода этого испугалась
чуть не больше еще, чем когда он давеча вбежал и бросился на нее.
Ровно десять минут спустя Дмитрий Федорович вошел к тому молодому
чиновнику, Петру Ильичу Перхотину, которому давеча заложил пистолеты. Было
уже половина девятого, и Петр Ильич, напившись дома чаю, только что облекся
снова в сюртук, чтоб отправиться в трактир "Столичный Город" поиграть на
биллиарде. Митя захватил его на выходе. Тот, увидев его и его запачканное
кровью лицо, так и вскрикнул:
- Господи! да что это с вами?
- А вот, - быстро проговорил Митя, - за пистолетами моими пришел и вам
деньги принес. С благодарностию. Тороплюсь, Петр Ильич, пожалуста поскорее.
Петр Ильич все больше и больше удивлялся: в руках Мити юн вдруг
рассмотрел кучу денег, а главное, он держал эту кучу, и вошел с нею, как
никто деньги не держит и никто с ними не входит: все кредитки нес в правой
руке, точно напоказ, прямо держа руку пред собою. Мальчик, слуга чиновника,
встретивший Митю в передней, сказывал потом, что он так и в переднюю вошел с
деньгами в руках, стало быть, и по улице все так же нес их пред собою в