"Федор Михайлович Достоевский. Дневник писателя " - читать интересную книгу автора

то есть бессознательной подмены подлинных ценностей мнимыми, безотчетно
укороченного, непродуманного до конца отношения к разным вопросам жизни. В
результате люди теряют способность замечать, "что затемнился идеал
прекрасного и высокого, что извращается и коверкается понятие о добре и зле,
что нормальность беспрерывно сменяется условностью, что простота и
естественность гибнут, подавляемые беспрерывно накопляющеюся ложью!". Так,
наивное приятие условными лучшими людьми своей условности за нечто
безусловное, самоотождествление с играемой в обществе ролью придает их
поведению невольный оттенок обманывающего актерства. В их душе создается
своеобразный "внутренний театр", поддерживающий естественность внешнего
рисунка исполняемой роли и маскирующий пороки, что существенно усиливает
взаимное непонимание представителей разных сословий и групп общества.
Отрицательное значение игры в благородство, когда блестящая наружность
поведения светских людей, правительственных чиновников, литераторов,
артистов сочетается с "недоделанностью" их души, а над сердцем и умом висит
"стальной замочек хорошего тона", писатель видел в том, что она вместо
действительной "красоты людей" создает фальшивую "красоту правил", которая
не только маскирует пороки, но и незаметно помрачает простоту души и
"съедает" ее подлинные достоинства. Ведь по какому-то особому закону "буква
и форма правил" незаметно скрадывают "искренность содержания", что мешает
самосовершенствованию человека, укрепляет его "недоделанность".
Даже в таланте писатель находил часто неизбежную возможность излишней
"отзывчивости" и "игривости", что опять-таки невольно усыпляет совесть,
уклоняет от истины, удаляет от человеколюбия. Например, увлечение красным
словцом или высоким слогом постепенно мельчит ум и огрубляет душу у иного
великодушного литератора или юриста. Вместо сердца у такого деятеля начинает
биться "кусочек чего-то казенного, и вот он, раз навсегда, забирает
напрокат, на все грядущие экстренные случаи, запасик условных фраз,
словечек, чувствиц, мыслиц, жестов и воззрений, все, разумеется, по
последней либеральной моде, и затем надолго, на всю жизнь, погружается в
спокойствие и блаженство".
Неразличение правды, основанное на искренней лжи, Достоевский
обнаруживал и в необузданном оптимизме современных прогрессистов,
возлагавших надежду при движении к всечеловеческому братству на успехи
культуры и цивилизации. Однако при непредвзятом взгляде оказывается, что в
результате цивилизации люди приобрели "коротенькие идейки и парикмахерское
развитие... циничность мысли вследствие ее короткости, ничтожных, мелочных
форм", окультурились лишь в новых предрассудках, новых привычках и новом
платье.
К тому же набравшая силу буржуазная цивилизация порождала процессы, не
побуждавшие к глубокой духовной культуре, которая преобразила бы весь строй
душевного мира человека и эгоистических стимулов его поведения. "Война
бывает каждые 25 лет. Не останавливают ее ни развитие, ни ничего... Так что
прогресс и гуманность одно, а какие-то законы - другое".
Согласно этим неявным законам, прогресс и "гуманность", не имеющие
достаточного духовного основания и ясного нравственного содержания, грозят
обернуться и оборачиваются регрессом и варварством. Например, внешнее
достижение благородной цели равенства людей не облагораживает их внутренне.
Ведь "что такое в нынешнем образованном мире равенство? Ревнивое наблюдение
друг за другом, чванство и зависть...". И никакие договоры не способны