"Федор Михайлович Достоевский. Дневник писателя " - читать интересную книгу автора

натурой. Писатель постоянно подчеркивал, что основное свойство подлинной,
духовной, любви заключается в ее бескорыстной жертвенности, полной
самоотдаче ради предмета любви. В противном случае возникают ее суррогаты,
выступающие в замаскированных формах чувственного эгоизма.
В эпоху Достоевского возникало много толкований духовности, много
разных "нравственностей", которые скрыто или явно, осознанно или
неосознанно, приспосабливались к порочным началам человеческой природы, а не
искореняли их. Настоящая нравственность, по мнению писателя, противоположна
множественности понятий и вытекает из "признания высшей красоты, служащей
идеалом для всех". Только высшее, самое высшее, не уставал повторять он в
своих статьях, - высшее сознание, высшее развитие, высшие цели жизни,
вытекающие из "вековечного идеала", - отрывает человека от самолюбивых
склонностей его натуры и ведет "по дороге жизни" к действительному
братолюбию. И не образованием, не внешней культурностью и светским лоском,
не научными и техническими достижениями, а лишь "возбуждением высших
интересов" можно перестроить глубинную структуру эгоистического мышления.
"Да тем-то и сильна великая нравственная мысль, тем-то и единит она людей в
крепчайший союз, что измеряется она не немедленной пользой, а стремит их
будущее к целям вековечным, к радости абсолютной".
Без "великой нравственной мысли", считал Достоевский, невозможно
нормальное развитие, гармоничный ум и жизнеспособность личности,
государства, всего человечества, поскольку только в ней человек постигает
"всю разумную цель свою на земле" и осознает в себе "лик человеческий". Без
обретения же смысловой полноты и высоты бытие человека оказывается
неестественным и нелепым, связи его с различными проявлениями жизни
становятся тоньше, а сама жизнь выливается в перекосы и катастрофы.
Потому-то так тревожило писателя его время, когда с прогрессирующей
быстротой стало повсеместно распространяться безразличное и даже
нигилистическое отношение к высшим идеям человеческого существования как к
"вздору" и "стишкам".
Но именно в потере вековечных идеалов, высшего смысла, высшей цели
жизни, в исчезновении "высших типов" вокруг Достоевский находил первопричину
подспудного разлития нигилистической атмосферы, когда "что-то носится в
воздухе полное материализма и скептицизма; началось обожание даровой наживы,
наслаждения без труда; всякий обман, всякое злодейство совершаются
хладнокровно; убивают, чтобы вынуть хоть рубль из кармана. Я ведь знаю, что
и прежде было много скверного, но ныне бесспорно удесятерилось. Главное,
носится такая мысль, такое как бы учение или верование".
"Почему же мы дрянь?" - спрашивал Достоевский, вникая в эти
неосознанные учения и безотчетные верования, и отвечал: "Великого нет
ничего". В отсутствии представлений о величии и неслучайности человеческой
жизни на земле он обнаруживал корни взаимообусловленных духовных болезней
своего века.
Молодежь, считал он, не может остановиться на еде, чинах, поклонении
подчиненных, везде и всегда она жаждала и искала положительных идеалов - во
что верить, что уважать, к чему стремиться. Однако в семье, школе и у своих
идейных руководителей она усваивает лишь скептический взгляд на высшие цели
жизни, заменяемые более практическими интересами и современными задачами,
которые имеют скудное нравственное содержание. Провозглашаемые при этом
абстрактные призывы к справедливости и братству, поначалу увлекая юных