"Сергей Довлатов. Зона" - читать интересную книгу автора

И тут Алиханов неожиданно почувствовал запах морского ветра и рыбы.
Услышал довоенное танго и шершавые звуки индонезийских междометий. Разглядел
во мраке геометрические очертания палаток. Вспомнил ощущение горячей кожи,
стянутой мокрыми, тугими лямками...
Алиханов закурил сигарету, подержал ее в отведенной руке. Затем крупным
почерком вывел на листе из тетради:
"Летом так просто казаться влюбленным. Зеленые теплые сумерки бродят
под ветками. Они превращают каждое слово в таинственный и смутный знак..."
За окном начиналась метель. Белые хлопья косо падали на стекло из
темноты.
- Летом так просто казаться влюбленным, - шептал надзиратель,
Полусонный ефрейтор брел коридором, с шуршанием задевая обои.
"Летом так просто казаться влюбленным..." Алиханов испытывал тихую
радость. Он любовно перечеркнул два слова и написал:
"Летом... непросто казаться влюбленным..." Жизнь стала податливой. Ее
можно было изменить движением карандаша с холодными твердыми гранями и
рельефной надписью - "Орион"...
- Летом непросто казаться влюбленным, - снова и снова повторял
Алиханов...
В десять часов утра его разбудил сменщик. Он пришел с мороза,
краснолицый и злой.
- Всю ночь по зоне бегал, как шестерка, - сказал он, - это - чистый
театр... Кир, поножовщина, изолятор набит бакланьем...
Алиханов тоже достал сигарету и пригладил волосы. Целый день он
проведет в изоляторе. За стеной будет ходить из угла в угол рецидивист
Анаги, позвякивая наручниками...
- Обстановка напряженная, - говорил сменщик, раздеваясь. - Мой тебе
совет - возьми Гаруна. Он на третьем блокпосту. Спокойнее, когда пес
рядом...
- Это еще зачем? - спросил Алиханов.
- То есть как? Может, ты Анаги не боишься?
- Боюсь, - сказал Алиханов, - очень даже боюсь... Но все равно Гарун
страшнее...
Накинув телогрейку, Алиханов пошел в столовую.
Повар Балодис выдал ему тарелку голубоватой овсяной каши. На краю
желтело пятнышко растаявшего масла.
Надзиратель огляделся.
Выцветшие обои, линолеум, мокрые столы...
Он захватил алюминиевую ложку с перекрученным стеблем. Сел лицом к
окну. Вяло начал есть. Тут же вспомнил минувшую ночь. Подумал о том, что
ждет его впереди... И спокойная торжествующая улыбка преобразила его лицо.
Мир стал живым и безопасным, как на холсте. Он приглядывался к
надзирателю без гнева и укоризны.
И казалось, чего-то ждал от него...


11 марта 1982 года. Нью-Йорк
Простите, что задержал очередную главу. Отсутствие времени стало
кошмаром моей жизни. Пишу я только рано утром, с шести и до восьми. Дальше
- газета, радиостанция "Либерти"... Одна переписка чего стоит. Да еще -