"Сергей Довлатов. Письма к Андрею Арьеву " - читать интересную книгу автора

года? Копию прилагаю.
Уфлянд и Азадовский вскоре (раньше, чем дойдет это письмо) передадут
Вам крошечные пакетики. Уфлянд также, вроде бы, согласился взять
Флоренского[67] как наиболее срочную для тебя книгу. Он же передаст тебе
"Стамбул".
Если бы ты знал, как трудно всучить что-либо затоваренным советским
гостям. Даже если оказываешь человеку услуги, возишь его туда-сюда, а потом
просишь передать кому-то авторучку, физиономия сразу вытягивается.
Штаны и двухтомник о Сталине вышлю при первой же возможности. Кстати,
мне звонил находящийся здесь В [...] Х [...] (?), уверял меня, что мы
знакомы. Не хочется тратить на него время, но если придется, то взамен я
попрошу его передать тебе штаны и "Сталина".
Ты говоришь - передать все это через Дедюлина. А он, между прочим, как
выяснилось, широко слывет здесь очень занятым, рассеянным и вполне
неаккуратным человеком.
Все поручения твои я сразу выполнил (Берберова, Лосев, Дедюлин,
какое-то неясное письмо). Денег Дедюлин еще не прислал, но я уверен, что
пришлет. Так что не беспокойся.
[...] Тебя до сих пор вспоминают на радио как рекордсмена, купившего на
валюту большую бутылку виски. Ни один человек твоего подвига не повторил,
многие при этом норовят курить Юрины[68] сигареты, чем дико его раздражают.
Про Генриха Штейнберга[69] Юра сказал: "Не может он быть доктором наук, раз
у него нет сигарет!"
[...] Всем твои приветы передал, и все передавали приветы тебе.
Лена собирается послать Ане какие-то бумажки через Азадовского.
Ну, кажется, все.
Обнимаю вас.
С. Довлатов
P.S. У мамы бережно хранятся для тебя, Валерия и Бори - 600
поцелуев.[70] Алеша Сергиенко[71] не проявлялся.
С.


11

12 апреля (1990)
Андрюша, дорогой мой! Я уж не знаю, что написала Лена - Ане, кажется,
что-то нервное (судя по Аниному ответному письму), но, умоляю тебя,
попытайся вообразить наши обстоятельства. Ежедневно раздается от трех до
десяти телефонных звонков, едут уже не друзья друзей, и даже не приятели
приятелей, а малознакомые малознакомых, и Арьевы среди них попадаются не
слишком часто, а у нас - вечно прихварывающая мамуля, ребенок, собака, а
главное - работа в совершенно незнакомом вам режиме, поверь мне. Как только
я завязываю с пьянством, начинается тягостный труд, и это, конечно, не
делает нам чести, но иначе мы протянем ноги. Соснора[72] жил у нас когда-то
недели две, которые мне, естественно, показались вечностью, ибо это была
невыносимая смесь трогательности, хитрости, обаяния, глухоты и энтузиазма.
Ты мягко пишешь: "ему можно что-то черкнуть на бумаге". Это так, когда
видишься раз в месяц в рюмочной, а я исписал с ним 7 стостраничных
блокнотов.