"Сергей Довлатов. Письма к Владимовым" - читать интересную книгу автора

Мы благодарим Георгия Николаевича Владимова за предоставленную
возможность опубликовать довлатовские письма, хранящиеся в Историческом
архиве (ф. 130) Восточно-Европейского исследовательского центра при
Бременском университете. Огромная признательность сотруднику этого архива
Габриэлю Суперфину, оказавшему всемерную помощь в их комментировании.
Сердечно благодарим также Льва Лосева и Ивана Толстого, сообщивших
недоступные нам сведения о некоторых упомянутых в письмах лицах и событиях.
Приносим уверения в своем искреннем и неизменном почтении вдове Сергея
Довлатова, Елене, разрешившей эту публикацию.
Письма печатаются с незначительными купюрами, обозначенными угловыми
скобками. Резкие выпады в адрес живых людей мы решили от современников
утаить. По этой же причине от некоторых имен и фамилий в публикации
оставлены лишь инициалы. Особенности орфографии и пунктуации автора
сохранены, исправлены лишь явные опечатки и орфографические огрехи.
Вписанные и вычеркнутые слова специально не оговариваются.
Андрей Арьев


1

28 февр. (1984)
Уважаемый Георгий Николаевич!
От души благодарю Вас за внимательное отношение к моей работе. Отзыв
такого писателя, как Вы, для меня много значит[1]. Вы, конечно, можете
подумать, что я расточаю комплименты всем знаменитым прозаикам, но это не
так. Если я чем-то и прославился в Америке, то именно гнусным характером и
умением портить отношения с редакторами газет и журналов.
Когда-то мне очень понравилась "Большая руда", и в кругу моих друзей
даже была популярной тема: пойдет ли Владимов, обнаружив эпическое
дарование, дорогой Бондарева, то есть - станете ли Вы в конце концов
придворным монументалистом?
Могу рассказать историю и про "Три минуты молчания". Лет пятнадцать
назад я был чем-то вроде секретаря Веры Пановой с широким кругом
обязанностей - от переписки с Чуковским до вынесения мусора. Среди прочего я
читал Пановой, наполовину разбитой параличом, книжки вслух. Надо сказать, у
старухи был хороший вкус, и перечитывали мы, в основном, десяток одних и тех
же книг: Томас Манн, Булгаков, Гоголь, Достоевский, Толстой. Я все пытался
расширить круг чтения за счет западной или современной литературы, но Запад
(исключая злополучного Манна) был с гневом отклонен, а из "новых" удалось
всучить Пановой - Битова, который (при всем его величии) вогнал нас обоих в
сон[2], и Ваши "Три минуты". (Искандера, например, старуха забраковала из-за
фамилии, твердила, что это связано с Герценом, Огаревым и клятвой на
каких-то горах.[3]) Так вот, я читал ей "Три минуты", и Пановой очень
нравилось, но в каком-то месте, где один Ваш персонаж говорит (простите,
цитирую не дословно), пытаясь ворваться в ресторан: "Пуcтите кочегара! У
него ребенок болен!", Панова начала смеяться, что-то в ней физически
нарушилось, а затем случилось что-то, похожее на судороги. Мы были одни в
квартире, я испугался, позвонил ее сыну Боре[4], тот приехал через
пятнадцать минут в такси с профессором Дембо[5]. Профессор, чтобы остановить
смех, ввел Пановой воздух в легкие, или, наоборот, перекрыл доступ воздуха,