"Герман Дробиз. Спасение жука (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

концах торчащих над обрезом полусферы лап подрагивали мягкие подушечки,
отороченные бахромчатыми висюльками. Вращение сопровождалось басовитым
гудением, то замирающим, то вдруг взрывающимся до могучего рокота,
сотрясавшего крышу.
Так он стоял, словно околдованный, пока карусель не замерла на месте,
как бы приглашая взобраться на нее. Да, на таком жуке можно поместиться, и у
него хватит сил поднять мальчика в небеса! Но сначала надо помочь ему
перевернуться.
Он уперся пятками в изгиб водосточного желоба, а обеими руками - в
поверхность полусферы, и начал изо всех сил толкать. Но карусель даже не
дрогнула. Нет, его собственных сил тут не хватит. Нужно впрячь какие-то
другие силы. Может быть, таящиеся вокруг, может? быть, спрятанные в самом
жуке.
Он присел на корточки и внимательно осмотрел основание полусферы. Может
быть, разгадка таится здесь?
Он сидел и думал.
Багряный свет закатного солнца прощально скользнул по белоснежной
печной трубе, а вслед за ним наползала быстро густеющая тень сумерек. Труба
мягко белела, грозно украшенная сиреневыми тенями, а купы деревьев над
крышей стали неразличимы, и только шепот листьев под набежавшим ветерком
подтверждал их продолжавшееся присутствие в окутанном тьмой пространстве.
Снизу, со двора, донесся беспокойный голос матери. Она искала мальчика
и звала домой.
Голос звучал все беспокойней и требовательней, в нем уже слышались
угрозы, а он все никак не мог что-нибудь придумать.
- Подожди, жук, - наконец сказал он. - Подожди до утра. За ночь я
обязательно придумаю, как тебя перевернуть. Но за это ты свозишь меня к
облакам. Согласен?
- Да-а-а... - прогудел жук, - Иди-и-и... Я подожду-у-у...

Операция, сделанная одним из лучших хирургов страны, прошла успешно. Но
старость есть старость. В палате реанимации Конструктор провел более
полугода. По настоятельным требованиям медиков все это время он был
полностью отрезан от любой информации, касающейся положения дел в его
отрасли. Это случилось впервые за долгие десятилетия его деятельности,
прославившей его имя в стране и во всем мире. Чем были заняты его мысли эти
полгода? Он не делился ими ни с кем - ни с изредка навещавшими его близкими,
ни тем более с обслуживающим персоналом.
Когда ему снова позволили вернуться к работе, окружающие увидели как
будто бы прежнего человека с тем же острым, проницательным умом. Но вскоре
все стали замечать: старик начал заговариваться. Внезапно, среди сугубо
делового разговора, он умолкал, погружался в себя, изредка произнося что-то
неразборчивое.
- Что-что? - почтительно переспрашивали коллеги.
Он ничего не отвечал. Оцепенение могло длиться довольно долго.
Однажды он отключился в середине совещания, слушая доклад своего
подчиненного. Это не сразу заметили. Но докладчик вдруг понял, что старик не
слышит его. Он умолк. И в тишине раздался внятный голос старика.
- Отвезите меня домой.
Его отвезли. Но на пороге квартиры он неожиданно с силой отбросил