"Евгений Дрозд. Троглодиты Планона" - читать интересную книгу автора

И тут я спохватываюсь - откуда я это знаю? Я еще раз заглядываю ему в
глаза и почти с испугом убеждаюсь, что я запросто читаю его мысли и
действительно знаю, о чем он думает...

...знаю, о чем он думает. Неужели полковник Бакстер не ошибся и у нас
появился новый союзник, а вместе с ним и надежда?
Я прощупываю сознание Боба Хаксли и впервые улавливаю в нем что-то
человеческое - тоску, смятение, непонимание происходящего. Это уже не тот
безмозглый красавчик-супермен, которого я так ненавидел все это время и
который только и делал, что прыгал, дрался и стрелял, ни о чем не думая, но
зато успевая при этом любоваться самим собой.
Да, полковник прав, и, значит, надежда есть. И кто знает, может, уже
сегодня, сейчас... Во всяком случае, нас теперь трое. Полковник был вторым,
а первым был я.
Это началось... Я не знаю, как определить этот период времени. Словом,
давно. Когда во мне впервые пробудилось сознание.
Сначала был мрак. Тьма кромешная и непроницаемая. А меня не было. С
другой стороны - кто-то же воспринимал эту тьму, значит, в каком-то смысле,
я уже был. Только не знал, что это я. И еще были взгляды, но поскольку я еще
не знал, что такое зрение, то не понимал, какова природа всех этих тончайших
лучей, на перекрестье которых рождался мучительный стыд и бессильное,
невыполнимое желание уйти из фокуса этих длинных невесомых игл. Потом были
проблески света и смутные, отрывочные картинки, сложившиеся в кусок цельного
действия, и я увидел смешного человечка, сидящего за столом прокуренного
кабака и читающего толстую книгу в темном, твердом переплете, и начиналась
драка и трясущийся, бледный человечек забивался в угол, прижимая к груди
книгу, а потом его забрасывали в бочку, и он смешно дрыгал ногами в воздухе,
потом снова наступала тьма. В человечке перекрещивались жалящие иглы
взглядов, и в раскаленной от жгучего стыда точке пересечения родилось
сознание, что этот человечек - я.
Таков был мой мир и таков был мой жизненный цикл. Тьма - затем я сижу в
холле салуна и читаю - потом трясусь у стены - а после меня забрасывают в
бочку и снова тьма. И все сначала. Мое жизненное пространство ограничивалось
стенами салуна, а время жизни - несколькими эпизодами.
Поначалу я воспринимал все как должное. Меня не удивляло, что все
повторяется раз за разом без малейшего отклонения от раз и навсегда
утвержденного ходы событий. И стыд я воспринимал не как стыд, а как что-то
неприятное, внешнее, от чего хотелось избавиться.
Позже, приглядевшись к людям вокруг меня, я понял, что стыд порождается
моим положением в этом мире. Остальные тоже были несвободны в своих
действиях, но они, по крайней мере, могли соблюдать чувство достоинства, не
попадая, как я, в унизительные и нелепые положения.
Тогда меня волновало только это. Я ничего не имел против этого мира,
поскольку ничего другого не знал. Мне только не нравилась моя роль в нем.
Как я ненавидел самого себя, за то, что покорно исполняю предписанную
мне роль и не могу не исполнять ее! Мне надоело быть шутом, надоело бледнеть
от страха, я не хочу, не желаю этого!
Я решил бороться. Я решил быть молодцом, стиснуть зубы, собрать волю в
кулак и показать всем, что я тоже, черт побери, мужчина, а не трясущееся
ничтожество. Пусть только наступит следующий раз!.. Но следующий раз