"Сергей Другаль. Обостренное восприятие (Авт.сб. "Язычники")" - читать интересную книгу автора

подстилке и временами тихонько поскуливал. У меня было неспокойно на
сердце, знаете, вроде бы томило предчувствие будущих неприятностей, что
ли. Это я пытаюсь передать словами эмоциональное состояние, понимая, что
попытка так же несостоятельна, как попытка рассказать о музыке. Да и как
говорить о собственных чувствах? О чужих, полагаю, проще, не связывает
сдержанность, присущая нормальному человеку, когда он говорит о себе...
Меркурий, ближайшая к Солнцу планета, для человечества интересен разве
только как база размещения станции службы Солнца. Станция работает в
режиме накопления, поскольку дальняя радиосвязь исключается из-за близости
к Солнцу и обусловленных этим помех. Раз в год с нее забирают магнитные
накопители, производят текущий ремонт и заправляют информационные блоки.
Эту тривиальную работу и предстояло выполнить нам с Бобом. А до этого я
вывел корабль на почти стационарную орбиту над ночной стороной Меркурия,
спрятал его в тень планеты.
Скафандр повышенной тепловой защиты громоздок и неудобен, поскольку в
него встроен бак с жидкостью, за счет испарения которой обеспечивается
понижение температуры первого слоя защиты. Этот бак хотя и облегает спину,
но топорщится горбом и сковывает движения. Гриша помог мне надеть скафандр
и потом впустил Боба. Боб тоже был в скафандре... в Гришином. На мой
недоумевающий взгляд Гриша улыбнулся: все в порядке, так надо. Ладно,
пусть, может, это тоже входит в программу эксперимента, мое незнание
причин, по которым железный робот стал нуждаться в температурной защите.
Боб уселся по правую руку от меня, я дождался ухода Гриши из отсека и
вывел катер в пространство. Отсюда, с высоты тысячи километров Меркурий
заслонял Солнце, погружаясь в ослепительное белое сияние. Диск планеты не
имел четких границ, и края его казались размытыми. В наушниках шлемофона
слышалось дыхание Гриши, он был постоянно на связи: наши рации работали в
режиме "эхо" - только корабельные мощности были в состоянии преодолеть
помехи. Гриша молчал, и мне тоже было не до разговоров. Катер надо было
посадить как можно ближе к станции на солнечной стороне планеты, а до
этого необходимо было выбросить ретранслятор, так как мы выходили из зоны
прямой радиовидимости. Ретранслятор я подвесил и катер посадил почти у
кромки зеркального купола станции, местами изъеденного солнечным ветром до
самого каркаса.
Боб, не теряя времени, вытащил из катера рулон термостойкой зеркальной
пленки и занялся ремонтом купола. У него это ловко получалось. Я проверил
состояние наружных датчиков станции и заменил неисправные. Потом забрал на
катере ящик с магнитными дисками и повесил себе на плечо. Сам диск
практически невесом, а в ящике было не менее пятидесяти килограммов,
месячный запас. Мне предстояло заправить дисками кассеты и зарядить ими
станцию. Купол не был герметичным, но под ним можно было уменьшить
мощность светофильтра, и стало видно, как парит система охлаждения
скафандра Боба, когда он явился помогать мне. Это было трогательно, но он
больше мешал, чем помогал. Впрочем, его назойливость не была мне
неприятна, и я промолчал.
Внизу, в небрежно образованной пещере, у которой только пол был
сравнительно ровным, располагались шкафы регистрирующей аппаратуры и
стеллажи с запасными частями. Температура здесь держалась на уровне 360 по
Кельвину, и кипение охладителя во внешнем контуре скафандра прекратилось.
Я осмотрел станцию, убедился, что кассеты почти пусты и только тонкие