"Юрий Дружников. Ангелы на кончике иглы (Роман)" - читать интересную книгу автора

молиться. Клавка тоже, если Никанор не видел, осеняла себя крестом, чтобы
Господь не забывал про ее Алешеньку.
Вырос Алеха, хотя и хиловатым, но почти что здоровым да радостным,
наперекор голоду и нищете, будто жили в Аносине так, как показывают в
кинофильмах, которые крутят в клубе - бывшей монастырской гостинице. Соков
своих родители и бабка Агафья для него не пожалели: один-единственный он у
них так и остался. Никанор, правда, еще хотел изготовить детей: картошку
огород давал, прокормили бы. В Германии, рассказывал он, у всех без
исключения родителей заделано по трое. Но Клавка заболела каким-то женским
изъяном, и врач в больнице в Павловской Слободе сказал Никанору, что у нее
вообще не может быть детей. Как она изловчилась сродить - это для медицины
остается загадочным явлением. Что уж там доктор у Клавдии выглядел, Никанор
не уразумел, а только она действительно больше не забеременела, видно, вся в
первый раз выложилась.
Когда подоспел призывной возраст и забрил военкомат ее Лешеньку,
Клавдия убивалась, плакала под веселые марши духового оркестра, будто
предчувствовала.
Из-за военной малой рождаемости в 64-м в армию был недобор, и здоровье
у всех призывников от послевоенного голода слабое. Но поскольку, как
объяснял Никанор, срочное развитие реактивной авиации и атомного подводного
флота для защиты от американского империализма требовало кадров, медицинские
комиссии строгость временно сбавили. Так что Алексей оказался здоровяком
экстра-класса, сильно годным, и попал в авиационное училище летчиков для
сверхзвуковых МИГов.
Леша Двоенинов приспел к воинской службе в эпоху, когда людей уже
перестали считать винтиками. И они стали просто самыми передовыми и самыми
сознательными в мире советскими людьми. Взлеты их и падения, поступки и
проступки, победы и поражения, их прямые, параболы и эллипсы, то есть вся
геометрия их жизни зависела от Родины, которая вычерчивала Лешину кривую и
орбиты всех других леш. Гагарина вывели на орбиту, на орбите его приняли в
КПСС, и он прилетел и был встречен со славой. Но его могли не принять и не
встретить, или не сообщать ничего, или не сделать его героем, - все решала
Родина, у которой, согласно песне, все леши вечно в долгу.
Двоенинов об этом не задумывался и принимал судьбу как данность. Хотя в
училище была дисциплина тугая, как натянутая тетива, ему даже нравилось, что
за все его решения отвечали другие. Жизнь твоя принадлежит не тебе, а
советской Родине. Леша этим гордился. Ему нравилось летать, но видел он
только побеленные баки для горючего на военных аэродромах да склады бомб за
колючей проволокой, а остальное скрывали облака. Такой он представлял себе
Советскую страну: взлетно-посадочные полосы, склады бомб да еще деревня
Аносино и двоениновскоий дом-пятистенка на бугре возле самой чистой в мире
реки Истры.Однако либо недодумали чего конструкторы Микоян и Гуревич, либо
схалтурили работяги на авиазаводе - почтовом ящике 4134, а только вскоре
после прибытия для прохождения службы в Прибалтийский военный округ у
лейтенанта Двоенинова произошел сбой. В полете вдруг резко упали обороты
двигателя. Алексей - в соответствии с инструкцией - немедленно сообщил об
этом на командно-диспетчерский пункт.
- Уточни координаты, - потребовали с КДП.
Двоенинов заложил вираж возле шведского острова Эланд и пошел к
побережью Польши, чтобы затем свернуть на Калининград. Поступил приказ