"Юрий Дружников. Лишний персонаж в водевиле (Микророман)" - читать интересную книгу автора

Ставили там на одной сцене драму, оперетту, даже оперу - на все зеков
хватало. И рецензии в лагерной многотиражке на постановки печатали (само
собой, без указания имен заключенных). Одна газетка у Ипполита Акимыча чудом
уцелела: "С подъемом спел свою прощальную арию Владимир Ленский. Что
касается Евгения Онегина, ему еще предстоит поработать над собой, побороться
за досрочное освобождение".
Из-за своего курносого лица, некрупности и мягкости фигуры Ипполит
Акимыч играл в советских пьесах отрицательных героев, которые, однако,
успешно перековываются. Был он также рабочим сцены. Вера мыла полы, шила в
костюмерной. То, что они нашли друг друга на Севере, помогло им дотянуть до
амнистии, но детьми они не обзавелись. Когда можно было рожать, рожать было
нельзя. Потом дважды у Веры были выкидыши, пошли болезни. Врачи сказали, что
поздно. Из-за отсутствия детей театр они любили вдвойне.
Похоронив жену, справил Ипполит Акимыч нелепые поминки, повыл у себя в
берлоге, пошел в церковь - не помогло. Что-то, видно, отбили в сознании,
назад не повернешь. Москва по чужим бедам не плачет. Стал куковать бобылем.
Все вокруг поплыло сикось-накось. Но сдаваться он от одиночества не хотел.
Попытался вернуться в труппу, чтобы не сиротствовать у себя на кухне.
Оказалось, свято место пусто не бывает. Его роли уже тарабанил парень из
Ярославского драмтеатра, ухитрившийся, как сказывали, за неделю фиктивно
жениться, прописаться в Москве и развестись.
Чтобы убавить ощущение одиночества, Ипполит Акимыч перестал запирать
дверь. Даже забил молотком шуруп внутрь замка, чтобы случайно не
защелкнулся. Засну, как Вера, и в квартиру никто не проникнет. Будут считать
меня живым, а я давно того-с. Сосед, скульптор Листопад, старался его
убедить, что жить в Москве без замка накладно. Ипполит Акимыч возражал:
- Ворью замки не помеха. Разве зеки в лагере запираются? Денег у меня
нет. Кроме классиков, ничего дома не держу. Зачем домушникам классики?
После того как в подъезде убили бутылкой по голове переводчика Костю
Богатырева, все знакомые переполошились. Стали по два, по три дополнительных
замка врезать.
- Убили Костю не случайно, это факт, - рассуждал Ипполит Акимыч. -
Виден почерк наших доблестных органов. Что до воров, то драматург Александр
Флаг у нас в кооперативе семь специальных замков имел. Когда на дачу съехал,
дверь у него отжали с другой стороны и с петель сняли. А замочки целехоньки.
Захочет судьба распорядиться, она это сделает.
Малочисленные друзья стали входить и раздеваться сами. Услышав голоса,
он спешил им навстречу. Если просили, подыгрывал знакомым актерам, когда те
учили роли. Но это случалось нечасто.
Не зная, чем себя занять, он угрохал последние сбережения, оставшиеся
после похорон, и купил подержанный бильярд. Бильярдный стол оказался большим
- не для однокомнатной квартиры, даже если на нем есть и спать. Диван в
углу все же остался. Но бить с боков по шарам можно было только коротким
огрызком кия, который Ипполит Акимыч сам отпилил, чтобы не ударять в стену.
Думал, приятели соблазнятся бильярдом и станут чаще навещать. Раз зашел
Листопад - для вежливости. Остальное время бильярдист играл сам с собой.
Жить на что-то надо было, не голодным же гонять шары в лузы. Из Москвы
в периферийный театр, где, может, и возьмут, уезжать глупо. Взялся вести
драмстудию во дворце культуры, неподалеку от дома. На хлеб без масла, чтобы
мизер приработать к пенсии. Набрал старшеклассников, начали читку водевиля